На тихой московской улочке, так удобно спрятанной в большом городе, в бывшем особняке, так искусно переделанном в бизнес-центр, на самом конце второго этажа, где обычно стоит полная тишина, потому что случайные посетители туда не заглядывают, в самом последнем офисе на удобном, мягком, обитом нюдовым велюром диване рыдала женщина…
– А я ему… а он мне за это… почему я так не поняла сразу… а эта стерва… – горько причитала она.
Напротив женщины с лёгкой улыбкой, полной сочувствия и поддержки, сидя немного наклонившись в её сторону, находилась психолог. На самом деле и улыбка, и сама поза, и выражение лица были так знакомы психологу и так давно отработаны, как у хорошей актрисы, она даже её не слушала, она всё это знала. Знала, почему к ней пришла эта женщина, почему воет и чем всё это кончится. Слегка кивая ей, психолог заваривала обычный чай, но в очень модный прозрачный чайник, демонстративно кидала туда несколько засушенных цветков ромашки, душички и зверобоя, купленных на соседнем рынке, но заранее аккуратно сложенных в красивую дорогую прозрачную баночку с надписью «Алтай 2018 г.». В этот самый момент она думала о том, что сегодня будет готовить для Макса, а также стоит ей или нет покупать новые, но очень модные очередные кроссовки. Вся эта поза и заботливая церемония заваривания чая с цветами, якобы выросшими под небесно-голубым небом Алтая и вобравшими в себя всю мощь и целебные свойства волшебной далёкой земли, производили на клиентов нужное впечатление. Как сказочная сирена, очаровывающая моряков своими песнями, выговаривала она эти заученные красивые фразы, которые заставляли плачущих переключиться на что-то другое и обязательно остановиться, уже свято веря в волшебные свойства чудесного чая.
– Я вас понимаю, я вам безумно сочувствую, мне жаль, что вам довелось пережить такую травму, – говорила она тихо и нежно, как пума в ночи, она всё ближе и ближе морально, энергетически подбираясь к своему клиенту. Дальше интуитивно определяла допустимую дистанцию с человеком. Кому-то нужно было, чтобы она присела рядом, по-женски, как сестра или мать, погладила плечо, кому-то хватало только чая, а на кого-то нужно было и прикрикнуть, сказать «Хватит, всё! Вот на этом диване сейчас ты перестаёшь плакать, выплачь всё, если надо, прокричись, но здесь! И закончи на этом».
Этот подход осуждали многие её коллеги, и учитель был не в восторге, считая верхом непрофессионализма человеческий, эмоциональный контакт с пациентом. «Мы должны быть на дистанции, ни в коем случае не допуская близкую связь с пациентом, чтобы не мешать ему самому выбраться из моральной ямы». Катя, конечно же, всё это слушала, но всё равно делала по-другому, интуитивно понимая, что именно за этой человеческой, эмоциональной поддержкой клиенты к ней и приходят.
Потом они прощались, делали сразу несколько записей на пару месяцев вперёд, оплачивали 50% сразу и уходили на неделю…
Катя уже почти восемь лет работала психологом, из них в Москве – три года. Она родилась и всю жизнь прожила в маленьком городе Н., очень чувствительная и заботливая ко всему и всем, что её окружало. У Кати с детства было какое-то своё обаяние, которое ей помогало успокаивать и поддерживать людей в разных ситуациях, в том числе и управлять ими. Она тонко чувствовала, что у кого и где болит в душе, где слабое место, поэтому и умела подстроиться: где-то ласково сказать, а где-то и надавить.