Дэну нравилось это место. Особенно ему нравилось большое окно, из которого видно весь двор (асфальтированную площадку перед зданием, кленовую аллею, кованые ворота), и широкий подоконник. Денис забирался на него с ногами и смотрел, смотрел, смотрел на улицу, ту, что начиналась за воротами и вела в большой, свободный и опасный мир. Обычно улица была пуста, лишь ветер гнал листья или мелкий мусор прочь, да проезжала редкая машина.
Подросток поерзал, устраиваясь поудобнее, но из-под плохо проклеенной рамы продолжало тянуть холодком. «Нужно будет завтра попросить уплотнитель и заделать все, как следует,» – подумал Дэн и прислонился спиной к стене, посмотрев вниз.
В оконном стекле отразилось худое загорелое лицо с темными блестящими глазами. Выглядел Денис Зашеин, как обычный пятнадцатилетний мальчишка: угловатый, немного неловкий, волосы в беспорядке. Но за заурядной внешностью скрывался необычный дар – Денис видел призраков. Души всех тех, кто умер, но не пошел дальше, оставшись бродить на земле.
Подросток выгнулся, разминая затекшую спину. Осенние сумерки затопили двор интерната, скрыв улицу за забором, но фонари около ворот и вдоль аллеи разливали дрожащий оранжевый свет, подсвечивая кроны кленов.
– Так и знал, что найду тебя здесь, – шаркающие шаги Вадима Дэн услышал, еще до того, как одноклассник показался из-за угла. – На ужин идем?
Зашеин развернулся к другу, спустил ноги на пол. Есть ему особо не хотелось, но если он не пойдет, то и Вад останется без еды, а друг и без того был тощим. Интернатская форма – белая рубашка, темно-коричневые штаны да пиджак с неизменным значком видящего – висели на нем, как на жерди. Вадим почесал белобрысую макушку и повторил:
– Ну так идем?
Подросток пожал плечами, но поднялся и направился к лестнице вниз; столовая располагалась на первом этаже. Мальчишки спустились в холл, пересекли его. Дэн взялся за ручку двери, чтобы выйти в коридор, ведущий к столовой, но Вадим поймал его за рукав и легонько потянул, привлекая внимание. Подросток оглянулся и проследил за взглядом друга. Внимание одноклассника привлекла маленькая фигурка, замершая на краешке диванчика для гостей интерната. На вид девочке было лет семь, она сидела так тихо и недвижно, что ее можно было принять за куклу. Только мокрые от слез щеки выдавали в ней живого человека.