Всю жизнь верховные правители России пытались усовершенствовать армию и даже добивались военных побед, но, как правило, ценой огромных человеческих потерь. Разумеется, трусость и неумение воевать – это всего лишь одна крайность, которой противопоставляются героизм и военное мастерство тех же русских дворян, русских офицеров и генералов, но военное дело таково, что даже один трус и предатель может вызвать поражение и потери огромного количества храбрых воинов. Казалось бы, нужно было выявлять и всячески наказывать кадровых военнослужащих, проявивших в войнах трусость, подлость или тупость.
Но во все времена у руководителей России была проблема – сильная армия была залогом мира, и поэтому не только армия, но и сами руководители считали неправильным, непатриотичным говорить о недостатках армии. Поэтому, какой бы позорной ни была война, но после неё все в России, в том числе и руководители России, говорили не о предателях, вызвавших неоправданные потери, а возводили в герои часто откровенно дутых полководцев, таких, скажем, как Кутузов, пытаясь не только настоящими, но и этими дутыми героями запугать будущего вероятного противника.
Мне кажется, что объяснить эту мысль полезнее на конкретном примере, я воспользуюсь эпизодом из своей художественной книги «210 мгновений эпохи „Отца народа“». Повторю, что это книга художественная, то есть я описал собственный вымысел, однако этот вымысел основан на том, чем руководствуются настоящие государственные деятели, а именно таким деятелем и был И.В. Сталин.
Поздним вечером 26 марта 1945 года Сталин и начальник Генштаба Красной Армии генерал А.И. Антонов сидели за длинным столом с картой Германии; возле Антонова и Сталина на карте лежали различные документы, а перед Антоновым ещё и три папки с документами для доклада Сталину – красная, синяя и зелёная. Сталин, несколько раз скептически усмехнувшись, подписывает последний прочитанный документ и Антонов кладёт его в зелёную папку.
– Итак. – Сталин встаёт, вновь склоняется над картой, берёт в руки линейку, карандаш и возвращается к вопросу, который они обсуждали уже больше часа. – Сколько Генштабу ещё нужно времени, чтобы в деталях проработать план Берлинской операции?
– Дня три, – Антонов понимал, что в данном случае нужно спешить.
– Вызывайте на 1 апреля Жукова и Конева в Москву, в Генштабе детально ознакомьте их с нашим планом, пусть выскажут вам своё мнение, потом они мне доложат планы операций в части действий своих фронтов, и я их планы утвержу. – Сталин положил на карту линейку, установил её положение и удобнее взял карандаш. – Линию разграничения фронтам Жукова и Конева я довожу только до городка Люббен. – Сталин красным карандашом провёл по линейке линию и в её конце обвёл этот город на карте полукругом. – Будем смотреть по ходу операции: если у Жукова не будет получаться операция в плановые сроки, развернём на Берлин и правофланговые армии Конева… Всё, вы свободны.
Антонов собрал бумаги и свернул карту, но потом нерешительно начал.
– Есть вопрос, который напрямую не касается Генштаба, но который мне хотелось бы прояснить, если это возможно.
– Пожалуйста.