Кориолан опустил пригоршню капусты в кастрюлю с кипящей водой и поклялся, что в один прекрасный день в рот не возьмет эту гадость. Увы, пока надо терпеть. Чтобы во время церемонии Жатвы в животе не урчало от голода, придется съесть большую миску бледной бурды и выпить всю жижу до капли. Очередная мера из длинного списка ухищрений, с помощью которых он пытался скрыть, что семья Сноу, несмотря на проживание в пентхаусе одного из самых роскошных домов Капитолия, совсем обнищала. В свои восемнадцать лет наследник некогда великого дома был беден, как оборванец из дистрикта, и перебивался с хлеба на воду.
Его беспокоила рубашка, которую он собирался надеть на церемонию Жатвы. Строгие темные брюки, купленные на черном рынке в прошлом году, еще вполне годились, но люди смотрят в первую очередь на рубашку. К счастью, для повседневных нужд Академия предоставляла ученикам форму, однако на сегодняшнюю церемонию им велели одеться нарядно и в то же время торжественно. Тигрис обещала что-нибудь придумать, и Кориолан ей верил. Кузина искусно обращалась с иголкой и ниткой и до недавнего времени неизменно его выручала. Впрочем, на этот раз ждать чуда не приходилось.
Отцовская рубашка из недр шкафа вся была в пятнах, за давностью лет пожелтела и лишилась половины пуговиц, к тому же один манжет прожгли сигаретой. Такую не продашь и тем более не наденешь на церемонию. На рассвете Кориолан зашел в комнату кузины и не обнаружил ни ее, ни рубашки. Это не к добру. Неужели Тигрис отказалась от мысли привести рубашку в порядок и помчалась на черный рынок за подходящей обновкой? Ведь расплатиться ей совершенно нечем! Точнее, нечем, кроме себя самой, а Сноу пока еще не пали столь низко. Или уже пали, пока Кориолан сидит сиднем и варит свою капусту?
Кориолан представил, как идет торг. Красотой Тигрис не отличалась – сама тощая, нос длинный, с заостренным кончиком, – зато ей присуща некая свежесть и ранимость, которые располагают к насилию. Если девушка решит продать себя, то покупатель непременно найдется. При мысли об этом Кориолана замутило, он ощутил беспомощность и отвращение к самому себе.