Октябрь выдался холодным. Помнится, пару дней назад я слушал чертов прогноз погоды, где девица с голливудской улыбкой обещала возвращение лета и советовала не раздумывая брать отпуска. Море, солнце, бархатный сезон… Метеорологи хуже политиков – наверное, и сами не чувствуют момент, когда окончательно заврались.
Уснуть не получалось. Спать сидя, опершись на стену с зеленой облупившейся краской, я не привык, а разлечься на бетонном полу было и того хуже – после вчерашней ночевки в таком же подъезде, провонявшем кошачьей мочой и сигаретным дымом, кости ломило так, будто меня основательно избили. На улице, как назло, разрывалась сигнализация и где-то хлопала расшатанная форточка. Я завидовал жильцам этой сонной хрущевки, да даже типу, чья машина сейчас будила весь двор – он-то спит в теплой постели, не думая, что минутой позже в дверь раздастся звонок и на его запястьях защелкнутся стальные браслеты.
Домофон где-то внизу издал тревожный писк, и хлопнула входная дверь. Я вскочил, точнее, не без труда поднялся на ноги. Странное состояние – меньше всего хотелось вставать и бежать, но и сидеть на этом грязном полу тоже казалось нестерпимым. Но, если позволить им поймать себя, будет хуже. Куда хуже. Отчего-то вспомнились фильмы вроде «Девятой роты», которые к памятным датам часто крутили по ТВ. Солдаты, подрывающие гранатой и себя, и противника, не из тупого героизма фанатиков. Потому что в плену будет хуже, чем умереть сейчас, разбросав по деревьям собственные кишки. Парой этажей ниже дважды щелкнул замок. Затем хлопнула дверь – и тишина. Только не унимается проклятая форточка. Можно расслабиться… Хотя – попробуй расслабься, когда под легкую куртку пробирается неведомо откуда взявшийся сквозняк и все мышцы каменеют от холода…
Во сне я снова видел ее. Она бежала сквозь пожелтевшую траву, хохоча, и помпон на вязаной шапке смешно болтался туда-сюда в такт шагам. Все вокруг было какое-то чудное – не то густое, не то светлое. Слишком много солнца, лившегося на землю потоками. Не по-осеннему, неправильно. Скоро смех затихнет, солнце погаснет. И взамен появятся обшарпанные стены провонявшего котами подъезда.
– Вставай, алкашина! Вставай, ишь, разлегся!
Пинок по ребрам сразу привел в чувство. Еще до того, как я, щурясь от света, смог разглядеть силуэт грузной женщины, нависшей надо мной, последовал следующий пинок. Голова отказывалась соображать, чего от меня хотят, да и где я вообще, одеревеневшее тело пронзали тысячи иголок.
– Понажираются, как свиньи, ни стыда, ни совести! Иди домой, скотина, жена небось извелась!
Сестра все говорила, что пора жениться. Сколько себя помню, пластинка не менялась, особенно когда она сама выскочила замуж. Штамп в паспорте давал ей чуть ли не чувство превосходства – мол, переплюнула старшего брата, обогнала таки, и теперь можно расслабиться, привести на свет потомство и вдвое раздаться вширь.
Острые капли дождя жалили лицо, как падающие с высоты осколки стекла. Кругом пестрели зонты и мелькали резиновые сапоги. Мерзкая погода была на руку – дождь убрал с улиц всех праздно шатающихся и глядящих по сторонам. Каждый прохожий сейчас думает только о том, как бы добраться до сухости и тепла, а не вспоминает лица со стенда «Их разыскивает…».