Пережив немало приятных и интересных историй в этом городе, я решил сбежать от вечного дождя, царящего здесь. Капли как будто висят в воздухе и ты чувствуешь себя цветным карпом, плывущем по бесконечной заводи императорского сада. Устав чувствовать себя рыбой, я покидаю Гуилин.
До Саньи я добирался на спальном автобусе1. Его мне посоветовал случайно встреченный господин из Шотландии.
Сейчас я обустраиваюсь на его второй полке. Изогнутая койка сделана таким образом, чтобы разместить вас в лежачем положении, используя при этом всего лишь две трети длины вашего тела. Спать на боку становиться неудобно. Остается лишь смотреть в потолок или в окно.
Кажется, здесь я единственный белый человек (в Китае говорить так не является признаком нацизма). Внизу слева, в центральном проёме, на койке лежит, развалившись, пожилая женщина. Глядя на неё, можно подумать, что она едва способна нормально передвигаться, но на ближайшей остановке она проворно выберется из своей «берлоги» и первой окажется у выхода.
Двое мужчин позади меня, они тоже едут на втором ярусе, смотрят фильм по телефону. Динамик телефона надрывно хрипит от «нечеловеческой музыки» и пронзительного завывания голосов актеров. Наверное, опять что-нибудь про летающих людей и несуществующие победы, а может быть о сентиментальных отношениях между полами.
14:10.
Одинокие величественные столпы гуилинских гор быстро сменяются стройной грядой холмов. Всё чаще встречаются пальмы, пока, правда, только на участках крестьян. Китайцы занимаются любимым делом: смотрят в экраны, где показывают фильм о тайском злодее нетрадиционной сексуальной ориентации, и грызут всевозможные снэки – от чипсов до семечек.
15:00.
На первой остановке, когда я вышел покурить и справить нужду, на глаза мне попались две миловидные азиатки. Они не были похожи на китаянок, а скорее напоминали вьетнамок: большие глаза, пухлые губы, приятные фигуры. Я не помню, чтобы они садились в автобус на автовокзале. От них пахло алкоголем и они долго возмущались, что им пришлось расположиться на одной койке, но после того, как водитель объяснил, что их место занято Лаоваем2, успокоились и притихли.
Они поглядывали на меня с любопытством, пока я курил и прогуливался взад-вперед вдоль автобуса.
20:41.
Вечером, когда уже стемнело, нас привезли к месту ужина – убогая столовая рядом с заправочной станцией. Азиаты ринулись толпой сметать и поглощать всё, что было на прилавках. Первой, как и всегда, оказалась пожилая женщина, которая еще десять минут назад, когда мы только подъезжали, громко храпела на своем месте, а теперь второпях выбирала хаочи3. Подвыпившие вьетнамки не стали исключением. Разумеется, они не знали, что через час после этого их будет тошнить сегодняшним ужином. Деньги на ветер.
На приём пищи было отведено тридцать минут. Даже стоя у автобуса, я слышал металлический звон ложек о миски и причмокивание.
Я, по понятным причинам, побрезговал включиться во всеобщую трапезу, а вместо этого предпочел погулять и размяться. Мне показалось странным, что скоростная трасса осталась где-то в стороне. Должно быть, мы отклонились от маршрута и поедем через деревни, а может быть уже почти приехали к парому.