Всю зиму трое десятиклассников после школы собирались в подъезде, но в тот день они решили перебраться на трубы, что протянулись между районами. В городе ещё лежал снег, но вдоль теплотрассы уже пришла весна: примятое сено желтело на солнце.
– А я тебя вот так! – сказал Константин и бросил туза на стопку карт.
– Ну что за невезуха! – проговорил Дима Лопухов.
– Подставляй лоб, – приказал Костя.
– У меня уже мозг болит.
– Не хочешь, тогда кукарекай.
Лопухов растёр место для удара. Константин положил ладонь на лысину друга, оттянул палец и пробил несколько звонких фофанов.
– У меня сотрясение будет, – поглаживая лоб, сказал тот.
– Было б чему сотрясаться! Давай раздавай!
Рядом с ними сидел Камыш, который получил прозвище за высокий рост и худобу. Он курил, зажимая сигарету в кулаке, будто бы желая согреться, и без особого интереса следил за игрой. Когда уголёк уже обжигал пальцы, он выкинул окурок и спрятал руки в рукава.
– Холодно. Может, в подъезд пойдём? – предложил он.
– Сала в тебе не хватает, – сказал Лопухов, – вот ты и мёрзнешь.
– Мне не хватает пуховика, – проговорил Камыш.
Он был в осенней куртке, которая уже поблекла от времени.
– А знаешь что, – предложил Дима, – ты ляг и обними трубу. Должно потеплеть.
– Пошёл ты! – без злобы сказал Камыш.
Лопухов сгрёб карты, но вдруг посмотрел вдаль и произнёс:
– По-моему, действительно пора валить.
– Что, тоже замёрз? Или сдаёшься? – спросил Костя.
– Да ты оглянись!
Константин посмотрел в сторону соседнего района. По трубам теплотрассы шла компания из десятка человек, в руках некоторых были палки.
– Чёрт, – проговорил он, но в его голосе не было испуга, а только раздражение и недовольство.
– Валим! – выпалил Камыш.
– Сиди, – сказал Костя.
– Да чего «сиди»! Башку проломят!
Камыш спрыгнул на землю и сразу упал, зацепившись за кусок проволоки, торчащей из-под сухой травы. Потом вскарабкался до насыпи, покрытой снегом, и побежал к жилым домам. Несколько человек спрыгнули с трубы и погнались за ним, остальные направились к Константину и Диме.
– Костян, давай, бежим!
Лопухов вскочил на ноги.
– Ну, чего ты ждёшь?! – выкрикнул он.
Бросить друга и убежать было не в дворовых понятиях. Другое дело – бежать вместе.
– Хочешь – беги! – сказал Константин.
Это было своеобразное разрешение отступить от неписанного кодекса, но Лопухов мгновение колебался.
– Блин!
Чувство самосохранения всё же возобладало над желанием сохранить честь, Дима спрыгнул с трубы и побежал за Камышом.
Константин же неспешно собрал карты, положил колоду в карман и спустился на землю. И тут его окружили.
Перед ним встал негласный авторитет компании, стриженный под машинку пацанчик лет семнадцати, из-под кожаной куртки по его шее, словно белёсая клякса, поднимался шрам от ожога. Пацанчик плюнул себе под ноги, посмотрел Константину в глаза и спросил:
– А ты чего не убежал?
– А кто ты такой, чтобы я от тебя бегал? – ответил Костя и оглядел толпу.
Пацаны улыбались, и было в их глазах что-то нечеловеческое, животное. Казалось, что они способны с этими улыбками не только забрать деньги и вещи, но ещё и покалечить или убить. От этих взглядов у Константина похолодела спина.