Читать Небылицы
Если мудрое слово услышит разумный,
то он похвалит его и приложит к себе.
Услышал его легкомысленный, и оно не понравилось ему,
и он бросил его за себя.
Сир.21,18
Собеседник
– Вот скажи – ты считаешь меня привлекательным? – собеседник картинно приосанился.
– Как я могу считать тебя привлекательным? – удивился я. – Ты мужик. Я тоже. Или ты на что-то намекаешь, м?
– Совсем ты непонятливый. Оставь свои грязные инсинуации. Представь лучше, что ты женщина. Фантазия-то у тебя есть? Вот и представь. Я бы тебе понравился, будь ты женщиной?
Я оглядел собеседника. Худой, но не щуплый – пожалуй, его с некоторой натяжкой можно было назвать жилистым. Высокий. Тонкое вытянутое лицо, обрамлённое аккуратной чёрной бородкой, скрывающей некоторую скошенность нижней челюсти. Нос чуть длинноват. Губы узкие, нездорово синеватые. Спокойные глаза цвета стали смотрят прямо и открыто. Пальцы длинные, нервные – про такие обычно говорят «пальцы душителя или пианиста». В целом, во внешности моего собеседника не было ничего особенно привлекательного, но… Чёрт, был бы я женщиной, я бы пригласил его на чашку кофе после первого же свидания! Это можно назвать как угодно – внутренний магнетизм, обаяние, харизма – но от собеседника исходило нечто настолько притягательное, что, пожалуй, лишь слепец не смог бы заметить этого.
– Вот видишь! – он улыбнулся. Зубы были белые, ровные. – У тебя даже лицо изменилось. Признаёшь, что я прав?
– Признаю, – кивнул я.
– Тогда наливай ещё по одной.
Я взял бутылку уже слегка непослушными руками и развёл янтарную ароматную жидкость по бокалам. Коньяк был отменным – в меру терпким, в меру мягким. Мы выпили. Собеседник точным движением наколол на вилку кусочек балыка, отправил в рот.
– Так что здесь, дорогой мой друг, совершенно не важны какие-то внешние данные или общепринятые стандарты, – продолжил он. – Внутренний стержень! Воля! Умение выходить за рамки! Вот что действительно важно для успеха. В любых областях.
– Хорошо, хорошо, – в глубине души понимая, что собеседник прав, по старой привычке заядлого спорщика я силился найти контраргументы, – а, скажем, м… Актёры? Звёзды голубого экрана? На них равняются, ими восхищаются, а ведь не все из них – сильные люди со стержнем.
Сказав это, я понял, что довод очень слабый. Никудышный довод, если уж честно. Собеседник тонко улыбнулся, изящным жестом поправил серебряные запонки и принялся громить меня в пух и прах:
– Думаешь, известные актёры – слащавые красавцы, занятые только подпиливанием ногтей и подравниванием растительности на лице? Отнюдь. Даже если не брать в расчёт то, что работать им приходится порой в гораздо более тяжёлых условиях, чем, например, тебе, каждый из них обладает внутренней притягательностью. Как думаешь, легко ли заставить поверить в то, чего нет? В несуществующих людей, в ненастоящие ситуации? Очень непросто. А ведь хорошим актёрам веришь. Так-то.
– Сдаюсь, сдаюсь, – я поднял руки, – ты победил. Доволен?
– Ещё бы, – осклабился собеседник. – Разливай, что сидишь?
– Вообще-то коньяк так не пьют, – попытался протестовать я, – его надо маленькими глоточками, смаковать…
– Ага, ещё и покатать по нёбу. Не будь снобом. Не то место, как видишь.
Мы, действительно, сидели не в ресторане и не в клубе истинных джентльменов, а на моей кухне. Столешница отливала металлом, в шкафах царил идеальный порядок – неброские, но дорогие вещи стояли точно на отведённых им местах. Я всегда был перфекционистом. Или занудой?