Сёмке было пять лет, а Насте в сентябре исполнится тринадцать.
Сёмку водили в детский сад – с горем пополам. Он страшно не любил это дело!
Настя училась в школе – тоже, счастья от этого было мало.
Папа и мама работали на заводе: тут ничего не скажешь – вполне добросовестно работали. Фотографии обоих родителей гордо красовались на заводской доске почёта!
Всё казалось, было обычным и закономерным. Но, наступило лето и вся система рухнула! Детский сад закрыли на ремонт, школа закрылась на летние каникулы, и только завод не закрывался, а продолжал работать на полную мощность! И перед родителями встал вопрос – куда девать детей? А девать их было некуда и приходилось детям одним, дома, коротать время, пока родители находились на работе.
Настя, как старшая, оставалась хозяйничать по дому, и в её обязанности входило уложить Сёмку спать в обед, а потом покормить его кашей. Казалось бы – делов-то! Да не тут-то было! Оказывается, Сёмка на дух не переносил эти самые мелочи. И если спать, после короткого сопротивления, он соглашался. Всё-таки можно было просто притвориться и лежать тихонько, накручивая чуб на палец. А когда чуб накручивался на палец, то глаза, почему-то становились соловелые, а потом и вовсе закрывались.
Что же касается каши, то всё становилось гораздо сложнее – тут уже чуб не покрутишь! И Сёмкино сопротивление было отчаянным! А если перед носом стояла, почти полная, тарелка с манной кашей! Эти противные комочки – кто их только придумал!
Так оказалось и в этот раз. Настя усадила Сёмку с краю стола и поставила перед ним тарелку с манной кашей, а свою тарелку с кашей, поставила с другой стороны стола. И началось противостояние: Настя заставляет есть – Сёмка отказывается. Уговоры и угрозы не помогали, пошла в ход тяжёлая артиллерия – не сильный, но обидный подзатыльник! Но и эта мера не помогла. Тогда Настя села на своё место, придвинула свою тарелку, взяла ложку и строго сказала:
– Не выйдешь из-за стола, пока всё не съешь! И ещё, я маме скажу! И она тебя, завтра, отведёт в детский сад!
Сёмке было так обидно, он не знал, как быть. И вдруг он быстро зачерпнул ложкой кашу и запустил её в Настю! Она сидела к Сёмке боком и ковырялась в своей тарелке. Всё произошло молниеносно: ложка осталась у Сёмки в руке, а каша смачно влипла Насте в самое ухо.
– О-о-о, – тихо прошипела Настя и от неожиданности вжала голову в плечи.
Сёмка радостно хахакнул, восхищённый таким метким попаданием! А потом, вдруг, испуганно замер, ожидая, что же в ответ предпримет Настя.
Тем временем Настя пыталась выковырять кашу из уха, а потом, вдруг, с криком:
– Ах ты, гадёныш! – резко зачерпнула ложкой кашу и пустила ответный снаряд.
Сёмка даже шевельнуться не успел, только глаза зажмурил. Со звонким чпоком сладкая жижа напрочь залепила ему правый глаз!
Он вздрогнул и от неожиданности чуть не грохнулся со стула!
Настя, увидев это, покатилась от смеха! А Сёмка, не от боли, а от обидного смеха, скривил губы и начал тихо выть, а из уцелевшего глаза покатилась слеза! Потом он взглянул на тарелку, зачерпнул кашу и запустил второй снаряд в хохотушку!
Настю опять застали врасплох, и вторая порция каши основательно въелась ей в шевелюру!