Читать Последняя

Моя мать родила меня от короля. Все обыденно и привычно, как в самых известных из безызвестных книг. Я не была плодом их любви, я – ребенок единичной интрижки за сараем около трактира, в темноте, пока не видят селяне. “Король” исчез из моей жизни. Вытерев рукавом свое лицо и похлопав маманю по бедрам, он удалился дальше распивать свою брагу или сивуху. Не знаю, что именно подавали в тот день в трактире. Я так же не узнаю и о наличии королевских братьев и сестер, которые могли быть зачаты в ту же ночь, за тем же трактиром.

Маманя, не зная, что носит в утробе наследницу, продолжала жить. При этом рассказывая, что однажды за всем известным трактиром отдалась одной королевской особе. Хотя я не уверена, что простодушная сельская девушка знала слово “особа”. Король стал для моей матушки пиком ее жизни с последующим падением. Односельчане не верили и прозвали “королевной”, что в сельских просторах могло сойти и за умалишенную.

Отец и мать ее, мои бабушка и дед, над дочкой смеялись, но живот-то рос по дням. Не поверить в “ночь любви” становилось все труднее. Поэтому по простоте душевной нарекли меня бастардом, а мать – всеми известными в деревне словами. На девятый месяц отправили (или выгнали) к бабке-повитухе. Она жила, как подобает, на глухой опушке леса, в полуразвалившемся доме. Маманя до бабки дошла, перед родами просьбу родителей и свою передала. То бишь утопить принца/принцессу после появления на свет и тем самым позор с матушки моей смыть. Бабка та кивнула, ей-то не впервой от дитяток избавляться.

Роды были сложными. Всю ночь роженица промучилась, но выжила. Молодой организм, девочке ведь и шестнадцати лет еще не исполнилось. Быстро оправившись, она омылась в речке Терке, разливавшейся рядом, и исчезла. Поступила по-королевски, аки мой отец.

Бабка та, что вовсе и не бабкой была, а женщиной тридцати лет, ребеночка омыла, запеленала и окрестила Соной. Топить не стала. Может, сердце ее тогда дрогнуло, а может, интересный узор из странных линий на ключице да руке остановила.

Привет, мой друг. Сегодня началась моя история.

(Материк Лоррен, страна Ватилия, деревня Боровая).

Наступило полнолуние. Конец летнего месяца Ярорги выдался прохладным. Лунное сияние окрашивало поляну в бледно-синий цвет. Все цветы и травы, что росли на ней, имени одинаковый облик. Поэтому найти среди них Луноцвет было сложно.

Ругать старую расчетливую травницу хотелось уж очень сильно, чем я и занималась. Только тихо, себе под нос. Слух-то у нее ведьминский, то бишь отменный. Серчать было за что. Промозглый туман, ветер прохладный, вокруг видно только лес да траву. А Луноцвета, всеми словами уже проклятого, не найти.

Бродить пришлось долго. Даже попеременно вставать на колени, прямо на мокрую и грязную землю. Весь сарафан себе замарала с этими ее ведуньими заморочками.

– В следующий раз отправит – не пойду, – решила я. – Не так она стара да немощна. Больше притворяется и врет, шельма старая.

Причитала-причитала и заметила цветок. Только распустился. Отражает свет небесного лика своими ярко-синими лепестками. Сорвала несколько бутонов, небрежно запихнула в сумку.

Наконец я разогнулась. Спина от долгого поиска болела, хоть я и молодуха, по словам тетки. Шельма, как есть шельма. Я вдохнула полной грудью и огляделась. Но красота-то невероятная все-таки. И воздух тут чистый. Не то что в деревне. Свиньей да пьяным мужиком пахнет. Расставила руки и закружилась. Сарафан задевал полами траву, а та щекотала мне икры. Кр-р-р-расота.