⇚ На страницу книги

Читать Не прощаюсь с тобой

Шрифт
Интервал

© Мария Романушко, 2020


ISBN 978-5-0051-3085-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Памяти Леонида Енгибарова

Не умрёт Клоун.

Грустный чудак или весёлый забияка, ироничный глупец или философ в глупейших ситуациях, в маске или без неё, с детства до глубокой старости он будет с нами, насмешливый мудрец с глазами печального ребёнка.

Л. Енгибаров

В какой бы город я ни приехала, ноги сами приводят меня к цирку. Выхожу из поезда и, не подходя к справочному, никого не расспрашивая, иду к цирку. Как будто ты ведёшь меня за руку…


…А вот уже месяц, как я хожу к тебе на свидания – в это угрюмое здание с таким скучным, пыльным названием – «архив». Ты – и архив… Какое нелепое сочетание!

В первую минуту, когда пришла сюда, директор оглушил категоричным отказом:

– Фонд Леонида Енгибарова не обработан. Необработанные материалы в читальный зал не выдаются. Приходите лет через пять.

И он углубился в свои архивные дела, мгновенно забыв обо мне. Глядя на его бледно-серое, точно пропылённое, лицо, на тусклые глаза за толстыми стёклами очков (вот уж, действительно, архивная мышь!), я поняла, что просить, умолять – бесполезно.

Молча вышла из кабинета. Внутренне отчаянно протестуя – и с трудом смиряясь. Так, значит, ещё пять лет!..

Опустилась в старое продавленное кресло в полутёмном коридоре. Хотя бы ещё несколько минут побуду здесь – недалеко от тебя…

Я мысленно жаловалась тебе и просила у тебя помощи.

И даже не заметила, как подошёл директор.

– А, вот вы где! – сказал он. – Ещё не ушли?

Я ошарашено смотрела на него, не веря своим глазам. Он что, искал меня?! Меня, случайную посетительницу, которую только что выставил?

– Ну, что приуныли? – спросил он. И сам, по-моему, удивился своему вопросу, не меньше, чем я.

– Как тут не приуныть? Десять лет я уже прождала…

Он внимательно посмотрел на меня своими близорукими глазами. Как будто силился понять…

– Будут вам выдавать материалы! – неожиданно сказал он. Мне показалось: неожиданно даже для самого себя. И, словно бы оправдываясь за свой прежний отказ, пояснил:

– В порядке исключения. Я договорюсь с отделом хранения. Надеюсь, они пойдут вам навстречу.

И – мягко улыбнулся, на мгновение забыв, что он – чиновник. И добавил совсем уж по-дружески:

– А сейчас зайдите к секретарю, она вам выпишет пропуск.


* * *

…Март. Снег и солнце. Маленький читальный зал архива. Солнце раздвигает его стены, клубится пыльными золотыми столбами… На подоконнике неслышно пробуждаются от зимней спячки кактусы. Окна выходят в сквер, тёмные деревья и грузные сугробы – всё залито, напоено солнцем…

И вдруг – налетела туча, погасли золотые столбы, читальный зал опять стал маленьким, и за окнами пошёл снег – крупный, роскошный, какой бывает только в марте… Из всех священнодейств природы больше всего люблю мартовский снег.

Ты смотришь на меня с небольшой любительской фотографии. Тебе на ней тридцать два. Столько тебе было в ту памятную осень…

Две огромные папки с твоими новеллами, рассказами, сценариями клоунад и пантомим. Записные книжки, распухшие от адресов и телефонов… Гастрольный дневник. Старые афиши. И фотографии, фотографии, фотографии…

Я прикоснулась ко всему этому не любопытства ради. Просто я не могла не прийти к тебе. И вот, пришла…