Читать Опасный метод лечения шизофрении

Исследования последних лет^>1 привели к определенному пониманию шизофрении (dementia praecox), которое требует с различных точек зрения более широкой эмпирической основы. Я решила исследовать случай параноидной деменции, и хотя сначала без учета устоявшихся научных мнений, единственно, в зависимости от намерения получить более глубокое представление о душевных процессах таких больных. Я выбрала данный случай, потому что пациентка, образованная, начитанная женщина, представляет обширную продуктивность, которая на первый взгляд кажется полной неразберихой совершенно бессмысленных предложений. Я считаю это наилучшим материалом, по возможности полно представленным, а именно – в общих чертах дословно, как это сообщила мне пациентка, так что у читателя есть возможность проверить правомерность моих заключений. Я хотела бы только попросить читателя не считать на основе лишь какого-либо фрагмента мои заключения вольными: здесь нельзя избежать того, что я, учитывая весь анализ, забегаю вперед практически с единственным объяснением; далее будет предъявлено доказательство правильности «толкования».

Доказательства, которые для меня самой сделали толкование неопровержимым, во многих случаях были непосредственными, спонтанными сведениями пациентки. В других случаях оказалось, что пациентка не в состоянии отвечать на вопросы прямо; более того, она предпочитала делать очень неопределенные и ведущие в другие области замечания, которые потом снова нужно было бы расшифровывать, при этом, в конце концов, появляется риск затеряться в деталях. Требование определенного объяснения лишает нас далее преимущества предвидеть непосредственный ход ассоциации; также есть риск в том, что пациентку принуждают говорить о неприятных вещах, провоцируя возникновение чувства неудовольствия к исследованию. Следуя этим размышлениям, я должна была сделать добрую часть выводов из ранее сказанного и общих контекстов. В начале я должна была быть обстоятельной, чтобы убедиться в правильности моих выводов, далее же, напротив, как, например, в главе «Впечатления детства» и т. д., когда я уже овладела языком пациентки, я предложила более короткий путь, между тем я пыталась перевести ее высказывания непосредственно на наш язык, не причиняя пациентке мук. Чтобы избежать внушения, я просмотрела историю болезни – анамнез, лишь незадолго до конца исследования, после того как все закончила. Теперь я контролировала то, насколько все вместе обнаруженное мной в истории болезни совпадает с анамнезом и способно объяснить его. Нелегко следовать клубку мыслей. Поэтому повторения казались мне во многих местах необходимыми. Однако тот, кто захочет проверить правоту моих выводов, должен действовать как судебный следователь, который настолько должен втянуться в работу, как будто он принимает во внимание каждое слово.

Муж сообщает.

Он знает пациентку с 11 лет. Ему ничего неизвестно о болезнях ее детства. Она всегда была здорова, и с духовной точки зрения он также не замечал никаких отклонений. В школе она была образованной девочкой, многим интересовалась, особенно литературой. У нее всегда были религиозные устремления. 13 лет назад она вышла замуж. В сексуальном отношении она была холодной. Вскоре она забеременела. Беременность проходила нормально, роды прошли хорошо, в послеродовый период также все было нормально. Однажды ее ребенок почти проглотил маленький шарик; из-за этого она так сильно испугалась, что была возбуждена несколько дней. 6 лет назад она забеременела во второй раз. Тогда она сильно волновалась: врач сообщил ей, что ее мать страдает раком пищевода. Вследствие этого у нее начались припадки, во время которых она думала, что должна умереть, что ее сердце остановится. Припадки длились полчаса-час. Часто она сразу же успокаивалась, как только приходил врач. У нее не было аппетита, она и без этого страдала желудочным заболеванием. Роды были сложные, с наложением щипцов. Во время введения наркоза на лицо женщины пролился эфир и сжег ей глаза. Это чувство занимало ее еще долгое время после произошедшего. После смерти матери, случившейся спустя два года, она успокоилась. Весной 1903 года она сделала аборт (примерно на 7 месяце беременности). Ей сделали выскабливание, после которого у нее был жар и сильная слабость. Она провела в больнице 3 месяца. Там был третий наркоз. Во время наркоза она видела ужасные сны, о которых она потом постоянно говорила. (Референт не знает подробностей!) Когда она снова вернулась домой, то проявила, как и раньше, сильную потребность в любви, которая, правда, часто казалась референту преувеличенной или как будто бы демонстративной. У нее было сильное стремление к работе, но часто она была сильно уставшей. Летом, перед тем как заболела, она провела счастливые каникулы. Пациентка сияла от счастья. После этого она почувствовала себя уставшей, совершенно выбившейся из сил, она думала, что была снова беременна, но это было не так. С осени 1905 года усердно заботилась об одной бедной семье, она всегда была безмерно счастлива, если ей присылали что-нибудь для бедных. 16 ноября она посетила диаконису, очевидно, была там очень взволнованна, молилась вместе с диаконисой. Ночью она разбудила мужа и сказала, что он малорелигиозен. 17 ноября она была спокойна и вела себя нормально. Пациентка занимается вышиванием. Она сохранила кусок ткани от готового платья, которое она уже отдала. Она писала упомянутой даме, что сохранила ткань (которой у нее и без того было много) и теперь упрекала себя за это. Вечером снова упрекала мужа из-за религии, она не оставила его в покое до тех пор, пока он и его семья не нашли средство исцеления. 18 ноября – эйфория. Днем она плакала и вдруг устроила сцену из-за того, что муж придерживался неправильной веры; она утверждала, что ее сестра больна, должна лежать в постели, а себя считала грязной, и поэтому у нее не было права находиться в кровати. С этого момента она постоянно несла полную неразбериху, утверждала, что все грязные и должны вымыть руки, просила вымыть ей ступни. Потом она снова молилась. Так было до помещения в клинику.