Читать Первый дозор

Младший сержант Нахимов Сергей Васильевич, вот уже почти 19-ти лет отроду, трясся на скамейке в кузове “Шишиги”, она же ГАЗ-66. Сквозь тент ничего не было видно. Час назад высадили последних попутчиков на 12-й заставе. Остался он, один – единственный, кто ехал до 13-й. Уже ужасно уставший от тряски и пыли, но старающийся выглядеть “орлом”, как-никак только из учебки, новоиспечённый “малёк”, сейчас он прибудет на заставу, и ему надо, как говорили в учебке, сразу же “поставить себя”, иначе как командовать рядовыми? И правда, чёрт возьми, как?

Даже его одногодки, призванные с ним вместе весной этого года, уже в частях. Лично его “забрали” в мае. Почти шесть месяцев учёбы, и вот он едет отмечать “ноябрьские” на заставе. А его одногодки, рядовые даже, если попали в июне, после 4-х месяцев курса, уже как минимум месяц, а то и два – на заставе. Вот как их всех подчинить? Хотя, конечно, в “войсках” дедовщины нет. Но это не отменяет извечный закон жизни: “старый воин – мудрый воин”.

Для себя он определил, что, в первую очередь, покажет свои высокие навыки обращения с техникой. Ведь не зря же он полгода в “Бухте Перевозной” осваивал эти самые ПСНР? Переносные Станции Наземной Разведки “Кредо” и Фара” – этакие маленькие радары. Да он, между прочим, на зачёте засёк шагающую цель в поле за 12 км на “Кредо”. А морскую (плот со щитом фанерным) – вообще за 15 – предел возможности аппарата, между прочим! Увидев его умение, наверняка, подчинённые, как минимум, не отнесутся к нему, как к “птице тупорылой”.

В этот момент мысли Серёги сползли на другое. Вот почему весенний призыв – “птицы”, а осенний – “бобры”? Почему, например, все вокруг принципиально говорят “Войска” в “Войсках”, ещё понятно. Не армия, а Пограничные Войска, да ещё и КГБ. Почему армию зовут “шурупами” – это ясно, у них пилотки, как головки шурупов. И много что ещё из словесных оборотов ему понятно, но вот почему, раз он “весенник” – он обязательно “птица”, а раз молодой, то ещё и “тупорылая” – он и сам не мог понять, и никто ему ответить не мог.

Эти лингвистические разборки прервались от весьма неаккуратного торможения “шишиги”, из-за чего Нахимов чуть не упал со скамейки. Короткий неразборчивый разговор водителя с кем-то, и машина куда-то явно въехала. Всё, прибыли. Здесь ему служить целых полтора года.

Голос снаружи вывел малька из оцепенения:

– Эй! Почти сержант! Ты там что – помер? Вылазь к людям!

– Не, он уснул, наверное, сильно гладкая дорога –

укачало!

Дружный гогот в ответ не оставил сомнений. Встреча будет “тёплой”. Откинув полог и прихватив свой БК, он же вещмешок, и скатанный бушлат, “почти сержант” спрыгнул с кузова как можно бодрее. Под хоть и двигающимся к закату, но тёплым среднеазиатским солнцем, стояла группа пограничников, в основном рядовые, и один офицер – капитан. Поняв, что старше никого нет, подошёл почти строевым шагом к капитану и, насколько можно бодро после 4-х часов тряски в кузове, доложил:

– Товарищ капитан! Младший сержант Нахимов для прохождения дальнейшей службы прибыл!

– Вольно! – Капитан придирчиво смерил пополнение взглядом. Панама, только что выданная в отряде взамен кепки, ещё имела весьма волнистые края, и не прошитый кантик по верху и был ярким пятном на фоне слегка подлинявшего камуфляжа, хотя тот и оставался всё ещё более яркий, чем у него самого и остальных. Ничего, этот момент солнце выровняет. Сапоги почти по уставу. Не обрезанные, не выглаженные до состояния лаковых, но явно с подрезанной закраиной подошвы. С одного взгляда он оценил, что боец перед ним хоть и соблюдающий устав, но и не чурающийся неписаных правил этикета.