Вступление и не только к этому сборнику
Несколько слов я обязан сказать о данном сборнике, что, впрочем, касается и других моих собраний подобных опусов: все они писались по одному принципу. Сей принцип был весьма прост: всё написанное за определённое время сваливалось в одну кучу, присваивалось последнему название, скорее наименование, поскольку меня так и тянуло ляпнуть в заголовок просто номер. Номер сборника пять или шесть. Право, круто смотрится, но меня бы никто не понял, поскольку они как-то приближенно относятся к стихам, а не к канцелярским писаниям типа: Дело № 5 или палата за номером… Всё следовало своим разумным чередом до тех пор, пока я не решил всю эту ерунду слепить в книжонки, чтоб не только мучится с ними tet-a-tet, но и немного по доставать знакомых и незнакомых граждан своими нетленными опусами. Вот на этом этапе всё моё делопроизводство полетело в тартарары. Поскольку я собирал сборники стихов штук по сорок и чуть более, а злые издатели лепили их по знакам, в том числе препинания, то этих стишков требовалось более сотни на книжицу. Пришлось лепить по два сборника в кучу, ко всему прочему и раздербанить последний из них, тем самым положив его на алтарь рождения на свет всех остальных моих стихоплётных страданий. С названием было, конечно, проще, поскольку я ставил то, какое мне больше нравится, а в название сборника – название стихотворения. Лень всегда мудра и неповторима в своём движении ума и, в совокупи, – тела. Поскольку я напрочь забыл, когда и что я писал, то везде получилась окрошка из писаний разных времён. Так что не обессудьте, тем более взгляды меняются, а со временем становишься не только умней, но даже и в детство впадаешь.
Ладно, не будим вас больше досаждать стишочками, – как-то тянет на большие формы, а мелочь подобная уже становится как-то неподъёмной, – трудно нагибаться за каждым опусом. Стареем, тем более я уже пережил не одну попову собаку.
В заключение окучу ещё один возможный вопросец: почему у меня обложки в основном чёрные с красным. А фиг его растущий на пальме знает – нравятся они мне и всё. С чёрным вроде бы и ясно – чужая душа потёмки, а красный? Кровь? Крови в своё время я пустил предостаточно, правда не человеческой. Так что иногда даже воротило от её излишков. Нравится мне почему-то это сочетание, по крайней мере, не тривиальноё черно-белое.
Я благодарен за страданья,
Я благодарен за глаза,
Я благодарен за свиданье,
Где душу тронула слеза.
Я благодарен за улыбку,
За страстный сладкий поцелуй,
И плоскую шальную шутку,
За то, что был я обалдуй.
Я благодарен, что расстались,
За то, что развела судьба,
Но в сердце всё ж моём остались
Два поцелуя, два следа.
Тебе всего-то восемнадцать…
Тебе всего-то восемнадцать
И у тебя весёлые глаза:
Хотя сказала: "В общем двадцать",
Но смеётся бирюза
Тех весёлых глаз девчонки,
Что обманет просто так,
И достанет до печёнки-
Даже если не дурак.
И рассыплет смехом дробным
Голосок свой по темну,
И сочтёт весьма удобным,
Что в объятьях я сомну
Ту девчонку, что смеётся
Над седою головой,
Что в объятьях слабо бьётся-
Совладаешь ли со мной?
х х х
Тебе всего-то восемнадцать,
Ты ищешь поцелуй во тьме,
А мне соврала: "Было двадцать",
Хоть это всё равно уж мне.