Читать Посильная помощь

В тот день лифт опять не работал. Уставшие и недовольные жильцы, едва сдерживая свое возмущение, то скрипя, то пыхтя от безысходности, продолжали подниматься на нужный им этаж. Только Валерий Захарович, живущий на втором этаже, был воодушевлен этим в очередной раз случившимся событием и неторопливо расклеивал на лестничной площадке каждого этажа напечатанные им объявления. Он приветливо со всеми здоровался, обращая их внимание на повешенный листок бумаги с напоминанием о том, что впереди надвигалась зима, и пришло время в очередной раз собирать деньги на коврики для подъезда. Даже самому невнимательному и равнодушному соседу не удавалось скрыться от этих листовок с напечатанным текстом, аккуратно прикрепленных на недавно покрашенных стенах, и невольно приходилось каждый раз выхватывать взглядом все новые фразы с очередного объявления. Они как белые транспаранты на демонстрации мелькали в потоке поднимающихся по лестнице людей с призывом отдать частичку заработанного на всеобщее благо и преследовали каждого практически до двери, пока тот не скрывался внутри своего личного убежища.

Жильцы отмечали некую периодичность в поломке лифта: примерно раз или два за сезон, но неизменно, так и не определив причину, смиренно звонили в диспетчерскую, надеясь на быстрый ремонт столь нужного для них подъемного аппарата. Закончив важную миссию по оповещению соседей о сборе средств на крайне необходимую вещь для всеобщего пользования, Валерий Захарович спустился к себе на этаж, где полным ходом шли ремонтные работы по побелке потолка и поклейке обоев из новой коллекции в одной из трех комнат его квартиры.

Валерий Захарович, пенсионер и полковник Федеральной службы охраны в отставке, старался держать себя и окружающих в тонусе, периодически находя занятия то для себя, то для жильцов подъезда. Не успев закончить укладку паркета в спальне, он нанимал мастеров для ремонта коридора, потом, сделав передышку в виде организации покраски стен в подъезде за счет средств соседей, он, набравшись вдохновения, принимался за покупку английской мебели в одну из комнат, благо их у него было три, и всегда находилось то, чему требовался ремонт или обновление. Такие места, как кухня, ванная и туалет, пользующиеся у его семьи наибольшей популярностью, также время от времени не были обделены его вниманием. Когда всевозможные дела и переделки в квартире или подъезде неожиданно заканчивались, он рвался на дачу: к источнику бесконечных садово-строительных работ, тесня железным корпусом и опережая машины других дачников на дороге.

Проходя мимо мешков со строительным мусором, Валерий Захарович сморщился, укоризненно посмотрел на грязный, едва не расползавшийся на куски от старости коврик у входной двери соседки и вошел в свою квартиру. Он заглянул в комнату, где шел ремонт, окинул одобрительным взглядом свежепокрашенный потолок, стену с частично поклеенными цветастыми обоями, многозначительно покачал головой, тем самым хваля себя за правильный выбор материалов для отделки, и пошаркал по расстеленной на полу запылившейся газете в другую комнату, в этом году еще не тронутую ремонтом.

Он уселся в свое любимое английское кресло с высокой спинкой и большими растопыренными как у какого-то животного «ушами», положил одну руку на выпирающий бугром живот, другую – на плавно изгибающийся подлокотник, будто сравнивая ощущения от поглаживания двух разных материалов: мягкой, ворсистой байковой рубашки и гладкой, нежной телячьей кожи. Это стилизованное вольтеровское кресло современного исполнения цвета слоновой кости и другие заказанные по эксклюзивным каталогам предметы мебели и интерьера вносили в его жизнь удовлетворение и некую отстраненность от тех бытовых проблем, о которых ежедневно рассказывал ему висящий на стене плоский как стекло телевизор. Из коридора, как-то протиснувшись между запахами клея и краски, в комнату начал проникать аромат яблочного пирога с корицей, приготовленного его женой Галиной, и Валерий Захарович, вдохнув эту сложную парфюмерную композицию ремонтных работ и выпечки, почувствовал расслабление, умиротворение и еще больше погряз в своем глубоком мягком кресле. В отличие от Галины ему были не в тягость запахи, привносимые постоянным ремонтом, а наоборот, придавали сил и уверенности в том, чем он занимался.