Первая лошадь в моей жизни появилась в четырнадцать лет. Однажды утром отец привез маленького пони двухлетку. Пони был коричневым и плюшевым, как игрушечный медвежонок, с длинной растрепанной челкой и крутым нравом. Крошка-лошадка, скорее всего, была твердо уверена, что в ее жилах течет дикая кровь арабских скакунов. Он вытворял все, на что мог быть способен норовистый конь: брыкался, кусался, становился на дыбы в самую настоящую «свечку», носился по лужайке так, что из-под его копыт летели комья земли вместе с аккуратно подстриженной травкой; он фыркал, похрапывал и даже пытался бодаться. Я с удивлением наблюдала за этим светопреставлением из окна дома, а я ведь представляла пони мирными, флегматичными существами.
Вскоре крошка немного подустал и остановился, не выпуская, однако, из поля зрения отца и тихо стонущую от ужаса маму, и я решила, что пора бы с ним познакомиться. Я вышла из дома и спустилась к ретивому скакуну.
– Не подходи к нему, Ирис! – крикнула мама. – Он опасен!
– Дочка, – предупредил отец, – осторожнее!
Пони смотрел на меня большими, красивыми шоколадными глазами из-под растрепанной челки и в этих глазах так и прыгали бесенята. И я поняла, что мы обязательно подружимся.
– Привет, – сказала я, подходя к нему поближе, – меня зовут Ирис, а тебя, скорее всего, будут звать Громом.
Пони чихнул и переступил с ноги на ногу. Я подошла к нему и погладила жесткую, упрямую, как и он сам, гриву. Малыш стоял смирно, продолжая меня изучать, а потом вдруг ткнулся бархатной мордочкой в мою ладонь, выпрашивая чего-нибудь вкусненького. Маленький Гром выбрал себе хозяйку, и с этого момента только мне и удавалось с ним справиться, поэтому все заботы о строптивце легли на мои плечи, и заботы эти не были мне в тягость. Я часами могла заплетать его гривку в косички, подравнивать челку, делать начес, укладывая, как заправский парикмахер, в общем, мой Гром всегда щеголял причесанным по последней моде.
– Поразительно, – говорила, бывало, мама, глядя, как я вожусь со своим закадычным плюшевым другом, – как она умудрилась так его приручить?
– Умеет найти подход к лошадям, – улыбался отец, – это редкий дар.
Я этот разговор слышала, собой погордилась и вскоре забыла, даже не подозревая, какую роль в последствии сыграют лошади в моей жизни.
* * *
В Австралию родители привезли меня еще в бессознательном возрасте. Отец, преподаватель МГУ, ехал работать по контракту, да так и остался в кенгуриной стране со мной и мамой. Со временем они купили небольшой домик в спокойном зеленом пригороде Сиднея, и с самого детства два языка – русский и английский, стали для меня родными. Родители не позволяли мне забывать, откуда я родом, куда тянутся мои корни. Хоть мы и не поднимали каждое утро российский флаг на лужайке перед домом, я всегда знала и чувствовала – я русская и гордилась этим.
Отец обожал лошадей и даже мечтал иметь собственную маленькую конюшню на пару стойл. Грома он купил в частном разорившемся зооцирке, не в силах устоять перед человеческим, умудренным глубоким жизненным опытов взглядом шоколадных глаз. В зооцирке пони продемонстрировал себя с самой наилучшей стороны, проявив свою истинную сущность только оказавшись в нашем дворе. Но, невзирая на все его выкрутасы, мама с папой любили лошадку, хоть и предпочитали делать это на расстоянии.