Андрей Ефимович Зарин – писатель, сын переводчика и литературного критика Ефима Федоровича Зарина (1829–1892) и писательницы Екатерины Ивановны Зариной (1837–1940).
Поместил ряд романов и повестей в периодических изданиях. Как редактор «Современной жизни», в 1906 г. был приговорен к заключению в крепости на полтора года. Отдельно вышли его книги: «Тотализатор», «Засохшие цветы», «Силуэты», «Казнь», «Пожар красносельской фабрики», «Серые герои», «Спирит», «Призванье», «Карточный мир», «Говорящая голова», «Мужья и жены», «Семья», «Дар сатаны», «Потеря чести», «Мой муж», «Человеческие отношения», «Власть земли», «На изломе», «Кровавый пир», «Двоевластие», «Живой мертвец», «Темное дело», «Увлечение Пушкина женщинами», «Альбом Пушкина», «Пятидесятилетие освобождения крестьян», «На пути к свободе», «Обозрение реформ императора Александра 11», «Отечественная война 1812 года» и ряд книг для юношества.
На веранде роскошной дачи в Петергофе за утренним кофе сидел старый, заслуженный отставной генерал князь Чеканный, а напротив – его молодая жена, Вера Андреевна.
Вдруг князь сказал, роняя газету:
– Дергачева убили, процентщика. Помнишь его, Вера? А?
Ложка со звоном упала в чашку. Лицо Веры Андреевны покрылось бледностью, и она откинулась к спинке стула.
– Что с тобой? – тревожно воскликнул генерал.
Она слабо улыбнулась и выпрямилась.
– Ничего, Валерьян, не беспокойся! Просто я услыхала слово «убили»…
Генерал покачал головою.
– Опять эти нервы! Поезжай-ка ты за границу или в наше Широкое. Ты, моя рыбка, совсем о здоровье не заботишься.
В голосе генерала слышалась вся нежность его чувства к молодой жене.
Она приветливо кивнула ему.
– Поедешь ты, и я с тобою! Ну, кого убили?
Генерал, уже успокоившись, отхлебнул кофе, затянулся сигарою и, взяв газету, стал читать вслух.
– Дергачева. Помнишь, я у него выручал векселя Павлуши? Такого армянского типа, крашеный!
Вера Андреевна кивнула.
– Ну вот его! Подле Павловска. Что-то таинственное. Нашли труп. Голова разбита топором. «Хотя при убитом оказались и часы, и перстень, и кошелек, и бумажник, – убийство все же совершено, видимо, с целью ограбления, так как боковой карман пальто вывернут и даже испачкан кровью. Преступник, очевидно, вытащил из него крупную сумму, после которой не стоило уже брать кошелька с несколькими рублями». А? Вот тебе и копил денежки! Тебе дурно, Верунчик, а?
– Я прилягу, – тихо сказала Вера Андреевна, – этот случай правда ужасен. Особенно когда знали человека.
Генерал отечески-нежно поцеловал жену в лоб и оставил ее у дверей будуара.
Вера Андреевна вошла в будуар[1] и нажала кнопку звонка. Когда вошла горничная, она сказала:
– Паша, там, на веранде, осталась газета. Принесите ее мне!
Паша вернулась с газетой.
– Оставьте на столе. Если кто придет, извинитесь. У меня мигрень.
– Слушаю! – отвечала Паша и вышла.
Вера Андреевна нашла сообщение об убийстве и стала жадно выхватывать строки глазами.
«Вчера, рано утром, сторож Павловского парка, идя к своему посту, увидел у канавы, что отделяет Царскосельский парк от Павловского, труп. По прибытии судебных и полицейских властей открыто несомненное преступление…»
А потом: «…в трупе признали небезызвестного Петербургу дисконтера