– Это что, кровь?
Джонатан Хог нервно облизнул пересохшие губы и подался вперед, пытаясь прочитать, что написано на лежащем перед врачом листке бумаги.
Доктор Потбери пододвинул бумажку к себе и взглянул на Хога поверх очков.
– А почему вы, собственно, думаете, что у вас под ногтями кровь? Есть какая-нибудь причина?
– Нет. То есть… Ну, в общем, нет. Но ведь это все-таки кровь?
– Нет, – с каким-то нажимом сказал Потбери. – Нет, это не кровь.
Хог знал, что должен почувствовать облегчение. Но облегчения не было. Было внезапное осознание: все это время он судорожно цеплялся за страшную догадку, считая коричневатую грязь под своими ногтями засохшей кровью, с единственной целью – не думать о чем-то другом, еще более невыносимом.
Хога слегка затошнило. Но все равно он обязан узнать…
– А что это, доктор? Скажите мне.
Потбери медленно смерил его взглядом.
– Вы пришли ко мне с вполне конкретным вопросом. Я на него ответил. Вы не спрашивали меня, что это за субстанция, вы просили определить, кровь это или нет. Это не кровь.
– Но… Вы издеваетесь надо мной. Покажите мне анализ.
Приподнявшись со стула, Хог протянул руку к лежащей перед врачом бумаге.
Потбери взял листок, аккуратно разорвал его пополам, сложил половинки и снова разорвал их. И снова.
– Да какого черта!
– Поищите себе другого врача, – сказал Потбери. – О гонораре можете не беспокоиться. Убирайтесь. И чтобы ноги вашей здесь больше не было.
Оказавшись на улице, Хог направился к станции надземки. Грубость врача буквально потрясла его. Грубость пугала его – точно так же, как некоторых пугают змеи, высота или тесные помещения. Дурные манеры, даже не направленные на него лично, а только проявленные при нем, вызывали у Хога тошноту, чувство беспомощности и крайний стыд.