Местные жители его звали Пижон *, а их дети всегда за ним бегали и старались его либо накормить, либо напугать. Он с детства не любил детей, так же как и не мог понять, что значит «пижон». Это имя, фамилия или прозвище? Поскольку, так звали всех его родственников и друзей.
«Но, лучше уж быть пижоном, чем петухом», – говорил он сам себе, а чтобы не запутаться в многочисленной родне, он давал им прозвища: Пучеглазый, Сизый, Серый, Беспалый…
Пижон знал, что и у него тоже есть прозвище. Он как-то услышал, как его кузен, за его спиной, называл его Кривоногим. С этим Пижон был не согласен. Он видел свои ноги и в отражениях витрин, и в лужах после дождя. Единственный момент, когда его ноги были не прямы, это когда по луже пошла волна от резкого порыва ветра, и его красивый, почти орлиный, профиль исказился вместе с его ногами. Да и было с чем сравнивать.
Один раз, Пижон, по каким-то делам, оказался в квартале Маре. Каких только петухов он там не встретил. И кстати сказать, у многих были кривые ноги. Так что на фоне петухов из Маре, у него были ноги фламинго.
– Пижон, мама Пижон!
Сердце ёкнуло от этого пронзительного крика. Очередной дьяволёнок с косичками выкрикивал его имя, тыкая в его сторону пальцем, похожим на дождевого червя.
– Плевать, – подумал Пижон. Сейчас ей было его не достать, он сидел на трёхметровом заборе, который окружал собор Парижской Богоматери.
Последние месяцы, он часто бывал здесь даже, наверное, чаще, чем года жил на чердаке в доме на улице де ля Коломб, что в квартале от собора. Он покинул это место в тот страшный вечер, когда на стенах своего жилища Пижон увидел солнечный свет, никогда сюда не попадавший ранее. Скорее не увидел, а подумал, что это солнечный свет, а на самом деле это был свет от пожара. Когда он осмелился выйти на крышу своего дома, то ужаснулся. К тому времени пламя охватило всю крышу собора и уже облизывало своими лепестками шпиль. После этого события площадь перед собором закрыли и туристы, которые часто подкармливали его багетом или булочками с изюмом, здесь уже не проявлялись.
Даже крысиная семья, жившая под кустом, у памятника Карлу Великому, и та покинула свой дом. Над ними тогда все смеялись: «Смотрите! Крысы бегут со сгоревшего корабля?» Но седой Рататой, которого уважали все жители острова Сите, сказал, что экологическая обстановка вокруг собора стала невыносима даже для крыс. И они переселились к своим родственникам, живущим на Рив Друат, в саду, у триумфальной арки Карузель.