Королевство Авелон, Ниор
– Хватит пить! – заявил Эеншард, стукнув пустой кружкой по столу.
Было не ясно, ему вдруг захотелось это заявить, и к кому он обращался. Его люди – два молодых, но бравых вояки – пьяно осмотрелись, ничего не понимая, но Эеншарду не было до них никакого дела. Его карие глаза сосредоточенно изучали пустую кружку.
Он был старше своих спутников и на родине считался зрелым мужчиной. Его черные волосы длинными волнистыми прядями закрывали уши и лезли в глаза. Пышная жесткая борода прятала бледные от холода губы, а смуглая загорелая под южным солнцем кожа не могла побледнеть.
Здесь для южанина было нестерпимо холодно. Это раздражало, как и меховая накидка, без которой не удавалось согреться, а плечи от меха противно зудели. Еще и рубашка сбивалась складками на полуголых руках, не привыкших скрываться под одеждой, а противные мурашки от холода бегали по коже и пробирались в сапоги. Но больше всего злила невозможность уехать отсюда сквозь снежную бурю.
Окна трактира были закрыты и плотно заколочены изнутри. Заколочена была и дверь, но все равно дрожала в такт свисту ветра. Эеншард знал, что там, за дверью непроглядная белая пелена из снежных вихрей с кусочками льда. Знал, что ветер там невыносим. От здешнего холода его и без того грубые руки покрылись трещинами, но это было меньшим из всего, что могло его волновать.
– Хватит пить, – сказал он уже, очевидно, самому себе, переворачивая кружку дном кверху.
– Так делать же больше нечего, – прошептал молодой человек рядом.
– Только пить и трахаться, – тихо усмехнулся второй.
– Да трахаться тоже не с кем, и холодно к тому же. Как тут люди вообще рождаются?
– Понятия не имею, – фыркнул Эеншард. – У меня здесь скоро яйца отмерзнут.
– Не могли бы вы не выражаться? – внезапно спросил строгий женский голос где-то совсем рядом.
– Чего? – не понял Эеншард, глядя на источник внезапной реплики.
Голос его звучал грозно, как и всегда. Можно было подумать, что он способен убить за это короткое замечание, но в действительности мужчина искренне не понимал, чего от него хотят. Он был убежден, что не сказал ничего неприличного и теперь с большим трудом уставился на девушку, сидевшую за столиком рядом.
– Я прошу вас, господа, не выражаться, хотя бы во время моей трапезы, – невозмутимо проговорила молодая особа, манерно отрезая кусочек оленины.
Она была красива. Можно даже сказать – безупречна. Сначала Эеншард заметил ее руки с длинными изящными пальцами и кожу белую как снег. Затем он оценил ее всю: фигуру с тонкой талией и пышной грудью, полностью скрытой платьем, длинные ноги, силуэт которых читался под шерстяной тканью. То, что он мог лишь вообразить прелесть ее наготы, почему-то сильно волновало пьяный, одурманенный бездельем разум. Эеншард невольно облизал губы и только затем взглянул на ее лицо, окончательно переставая понимать происходящее. То ли он был смертельно пьян, то ли уже умер, но перед ним была совершенная женщина. Снежная дева с мягкими чертами лица, с ресницами светлыми, но огромными, взмывающими словно пушинки, с волосами белыми, длинной косой, опускавшейся к самому полу, и глазами пронзительно синими, такими, что от них невозможно было отвести взгляд.