Читать Лилии на воде

– Отпуск, говорите? Звучит… подозрительно, – я задумчиво перебирала бумаги с фотографиями, собранными в худосочной серой папочке с пометкой «Сопровождение. Одобрено».

– Ты хотела сказать «Заманчиво»? – без особой надежды уточнила моя куратор Ваниэль Гринс, полная Хранитель с добродушной улыбкой и хищным взглядом только что инициированного ангела.

– А разве сопровождение не входит в обязанности Хранителей? – устало поинтересовалась я, все еще пытаясь разглядеть на фотографиях старательно от меня скрываемую хитрую морду подвоха.

– Которой ты очень хочешь стать, если я не ошибаюсь.

– У меня инициация через неделю, мне бы подготовиться, – я предприняла еще одну попытку увильнуть от свалившегося, как сумеречный туман на озеро, задания.

– Это и станет твоей инициацией, дорогая. Благодаря нашей замечательной программе поддержки одаренных студентов, ты удостоена прекрасной возможности пройти инициацию в процессе выполнения несложного задания, с которым способен справиться даже неаттестованный. Одной из лучших выпускниц Института, коей ты являешься, вовсе незачем подтверждать свои несомненно блестящие знания на обычном экзамене.

– Слишком просто, – покачала я головой, уже заинтересованно поглядывая на серенький «пропуск» в столь вожделенный статус Хранителя.

– Поэтому иначе, нежели отпуском, это задание и не назовешь, – показала мне половину своих ангельских зубов Ваниэль и встала, поставив тем самым точку в разговоре.

– Скорее, командировка, – моя гордость, приправленная неуемным перфекционизмом, потребовала оставить слово за собой, в то время как серенькая папочка уже незаметно перекочевывала ко мне в руки.

Четыре года обучения, три стажировки – и всего один день на размышления.

Ретивый и по-весеннему свежий ветерок, запутавшись в изумрудных занавесках, разносил по небольшой и уютной кухоньке чарующий аромат свежезаваренного жасминового чая, дарующего успокоение и надежды на скорое исполнение заветной мечты.

– Отпуск, значит, – протянула я в пустоту, собирая густые золотистые волосы в высокий и строгий пучок, который не раз становился объектом насмешек моего лучшего друга Натаниэля, смешливого весельчака, чья копна вьющихся волос цвета спелого пшена свела с ума не одну девушку нашего потока. Я, кстати, в этом тоже преуспела: о моих сводящих с ума придирках и дотошных вопросах по потоку ходили легенды, которые один не шибко умный нефилим обозвал «страшилками нашего кампуса».

– А по-моему, отличный шанс избежать нудной подготовки к инициации, – радостно возвестил о своем появлении Натаниэль и тут же потянулся к хрустальной вазочке с конфетами. – Не понимаю, чем ты недовольна, Эль?

– Нил, я же просила пользоваться дверью, – я слегка поморщилась и потянулась к любимой чашке с мастерски нанесенным рисунком веселого черепа, глазницы которого время от времени сверкали дивными алыми всполохами. В точности, как и мои глаза в период наивысшего пика обуреваемых мною чувств. Неудивительно, что мы с чашкой сразу подружились!

Я надела очки в тонкой оправе, погасив тем самым алый блеск своих глаз. Череп на кружке презрительно фыркнул и протестующе вспыхнул багровым огнем. Ну милашка же! Насколько помню, никто эту чашу ясноглазую покупать не хотел – больно уж страшная. А мне вот она сразу пришлась по душе – отлично отпугивает жадные до халявы рты. Правда, некоторые рты с годами выработали иммунитет.