Читать Всё, что меня не убило…

Всё, что меня не убило, сильно об этом пожалеет, потому что теперь моя очередь…

Мигрень, как обычно, подкралась незаметно на мягких лапах. Вот только что, стоя в бесконечной пробке, я нажимала на кнопки радио и пыталась найти не слишком противную музыку, и вдруг… Голову словно закрыло толстым одеялом, звуки отдалились, но при этом каждый, казалось, вонзался прямо в правый висок. Когда встречная машина чиркнула по глазам дальним светом, у меня даже слёзы полились.

– Так жить нельзя, – пробормотала я, – надо удавиться. Права была Каштанка.

Приткнула машину у тротуара – слава богу, здесь, далеко за пределами Садового кольца, хотя бы не нужно было оплачивать парковку! – и, щурясь и смахивая слёзы, вызвала «трезвого водителя».

Полчаса ожидания я провела с головой, напоминающей раскалённый колокол. Разрекламированная таблетка от мигрени («пятнадцать минут, и вы забудете о головной боли!») нисколько не помогала, нужно было просто отлежаться в тёмной комнате.

Ещё час дороги, и home, sweet home! Родная спальня, задёрнутые шторы, приоткрытая створка окна, выходящего в заснеженный сад, прохладное махровое полотенце, смоченное холодной водой, с завёрнутыми в него кусочками льда…

– Надо телефон вырубить, – приказала я самой себе, уже проваливаясь в сон.

И, конечно, не выключила.

Разбудил меня звонок. Минуту полежала, привыкая к ощущениям: в спальне темно и прохладно, за окном тихо, только где-то на дальнем краю посёлка лает басом собака. Голова ещё не прошла, но это уже не мигрень, а просто головная боль, можно терпеть. Телефон заткнулся, и очень хорошо: с сегодняшнего дня я, Екатерина Михайловна Каретникова, заведующая кафедрой травматологии, ортопедии и военно-полевой хирургии при знаменитой московской больнице, доктор наук, профессор и прочая, в отпуске. В от-пус-ке! Всем коллегам, подчинённым, студентам, пациентам и диссертантам сообщила, что улетаю в горы, wifi будет лимитированный, так что ждите через месяц и управляйтесь сами.

Месяц свободы…

Я мечтательно зажмурилась.

Можно будет недельку провести не вылезая из кровати, разве что за едой, потом и в самом деле улететь на пару недель куда-нибудь, где горы, много снега и мало народу, ну, а последнюю неделю не планировать вообще. Потому что я каждый день вижу, как самые лучшие планы разрушаются некомпетентностью, глупостью или сознательным противодействием.

Айфон снова заиграл нехитрую мелодию, и я, приподнявшись на локте, взглянула на экран. Взглянула – и рухнула на подушки со стоном:

– Антон! Иди к чёрту. Не хочу с тобой разговаривать.

Бывший муж идти никуда не пожелал и продолжал с периодичностью в пять минут перезванивать. На восьмой раз не выдержала и со злостью ткнула пальцем в экран.

– Катя, мне нужна твоя помощь! – сообщил приятный мужской голос.

– Десять лет и две жены назад. Я тебе никто. И ты мне тоже.

– Ты близкий мне человек, – убедительно сказал он. – И мне в самом деле нужна твоя помощь. Очень.

Записав фамилию, возраст и предполагаемый диагноз того, чьё здоровье так волновало Антона, я отключилась, ещё раз выругалась, нашла координаты заведующего отделением проктологии, которому можно было передать пациента…

В общем, пришлось проснуться и вставать.

Вот уже пятый год я жила не в московской квартире, пыльной, тесной и пропахшей соседскими кошками, а в ближнем Подмосковье. Десять километров от МКАД, полчаса до клиники на машине – и можно спать, не ожидая в пять утра воя сирены «скорой» или грохота мусоровоза под окном. Конечно, вот сейчас зима снежная, и для того, чтобы утром выехать из ворот, приходилось поработать лопатой, но я слегка приплачивала поселковому сторожу, и к моему возвращению дорожка уже была расчищена. Убирать дом дважды в неделю приходила соседка Лидия Николаевна, она же, ругая совершенно не хозяйственную хозяйку, собирала смородину, яблоки и малину, варила варенье и солила привезённые с рынка огурцы и помидоры.