— Заебала сука! — хлопаю дверями, шумно выдыхаю. — Как же она меня бесит, тварь!
— Так разведись, — пожимает плечами Егор, разливая по бокалам вискарь. — Что толку трепать друг другу нервы? Нашел бы себе уже нормальную бабу.
— Вот какого хера ты мне это говоришь? — взвиваюсь я. — Ты же знаешь, что я на таком крючке, что хер сорвешься. — Папаша ее обложил со всех сторон. Подам на развод — без штанов останусь.
— Ну терпи тогда, что еще могу сказать, — друг опрокидывает в себя алкоголь, толкает по полированной поверхности стола мой бокал. Я его ловко перехватываю и вливаю огненную жидкость в желудок.
— Сука, — цежу под нос.
— Может, ее трахнуть хорошенько, чтоб успокоилась? — лениво раскидывается в кресле Егор.
— Веришь, она так меня достала, что и подходить к ней не хочется, — честно говорю я. — Вечно ходит с недовольным ебалом, может не разговаривать со мной вообще по нескольку дней. Я ей, блядь, цветы на днях подарил. А потом иду, гляжу, а они в мусорке торчат. Ни хера не ценит кобыла эта.
— Да может, ей на хер твои цветы не упали, — ржет он. — Качественный трах бабе нужен, а ты к ней с цветами.
— Ну иди и трахай, — рявкаю я. — А я к этой сучке не подойду. Любая снятая телка с переполненными яйцами разберется не хуже. Упрашивать ее еще. Пошла на хуй.
— А я ж пойду и трахну, — хмыкает он. — Баба она красивая, жопа огонь, и у меня к ней никаких предвзятых чувств нет.
— Забьемся, не даст? — алкоголь уже бахнул в голову, и азарт включился, как по щелчку.
— На что? — оживляется Егор. — Ты меня знаешь, я люблю поиграть.
Да, игроман он еще тот, любит гоняться со всеми, и со мной в том числе. Но я за это и люблю нашу дружбу. Скучно не бывает.
— А на нее, — тяну лыбу я. — Если даст, приходи, трахай в любое время, мне хоть спокойнее будет, и телок буду без угрызений совести снимать.
— Ты, типа, сейчас их испытываешь, угрызения эти, — хохочет друг. — Но окей, по рукам. Мне тоже еще одна шлюшка не помешает. А если не даст, я тебе ящик вискаря ставлю. Твоего любимого.
Мы пожимаем руки и перебиваем рукопожатие. Спор же, все-таки.
— Только я хочу, чтоб все честно, — вливаю в себя еще бухла. — Смотреть буду.
— О-о, да ты из этих… как их? — снова ржет он и поднимается. — Да смотри, я не из стеснительных.
— Пошел ты, — тоже ржу я. — Даже если она отсасывать у тебя будет, у меня и не встанет на эту курву.
— Ну если встанет, ты присоединяйся, — подмигивает этот черт и выходит за дверь.
Иду следом за ним через пару минут. Ритка на лоджии, она себе там устроила вроде как уютный уголок и прячется туда всегда, как мы поругаемся. Лоджия у нас большая, почти что еще одна комната, застекленная, и окна в пол из комнаты тоже, так что мне видно все. А ей меня нет, и на улицу тоже ничего не видно из-за специальной светоотражающей пленки. На верхних этажах высоток солнце жарит, как бешеное, все такую клеят.
Егор сидит перед ней на корточках, а она, как всегда недовольно сложила руки на груди. Дверь он оставил чуть приоткрытой, так что мне все слышно.
— Я так и не поняла, что ты от меня хочешь? — скривив губы, спрашивает она. — Мириться с этим козлом я не собираюсь. Задрал своими блядками. Цветочки мне потом свои конченые носит. Пусть в жопу их себе засунет.