Афоня
Тверь и в шестнадцатом веке была не самым лучшим русским городом. Поэтому в тендере на столицу Руси и выиграла Москва, хотя тоже слыла в народе тем еще местом. А Тверь, даром, что была в средневековые времена торговым центром, перевалочной купеческой базой, одним словом, была своеобразной оптовкой, но во всем остальном – темень тьмущая и полная антисанитария.
Жил в Твери купец, звали его Афанасий Никитин, а попросту Афоня. Дело купеческое досталось ему по наследству от отца. Батя его недавно преставился и кроме своего торгового дела оставил сыну заботу о своем втором совсем больном отпрыске Емельяне, да еще и всякий хлам на чердаке большого родового дома.
Афоня сразу после похорон родителя, взялся было за торговлю, да вот с ней-то у него все никак не ладилось. То купит, какого овоща-фрукта заморского, а тот сгниет на складе, потому что наш народ русский вначале не очень-то падок на экзотику. Ну, например, сколько понадобилось времени царю Петру I насильно кормить русака картошкой, чтобы он – народ российский, расчухал сей овощ и превратил его в национальное достояние, а потом и вторым хлебом назначил? А Афоня, конечно же, до Петра не дотягивал ни по широте натуры, ни по происхождению своему далеко нецарскому. Потому его экзотика и гнила на складах, вводя молодого купца в пустые растраты.
От этих всех коммерческих неудач, Афоня сильно пить начал. Понятно дело, при нашей успеши в питие, никаких денег не хватит, а потому наследство начало медленно, но верно таять. А купцы–конкуренты, они, что волки лютые, только и ждут, когда чужое дело можно будет у спившегося коллеги отобрать, да к своему присовокупить.
Вот и у нашего Афонии был такой визави. Скотина отменная, даром что бывший компаньон афониного отца, да, его же единоутробный брат, а нашему герою, соответственно родной дядя – Калистрат. Он-то и наливал Афоне с самого раннего утра хмельного напитку, якобы для поправки пошатнувшегося здоровья, а сам – хитрющий гад, к своей выгоде стремился.
Он, Калистрат этот, был младше афониного отца, а значит, по тогдашним правилам все дело досталось в наследство старшему из братьев, а младшему вообще не светили никакие родовые наследства. Быть может, поэтому мучил Калистрата комплекс неполноценности младшего брата, да так мучил, что он постоянно придумывал всякие каверзы, чтобы наследное дело у старшого, то есть у отца Афони получается, отобрать. Напридумывал целую кучу подлостей, если их собрать вместе, то, пожалуй, целый бы учебник по пакостям получился. Ну, до учебника дело не дошло, да и решительности тож не хватило, одним словом, пока Калистрат придумывал гадости и портил себе карму, афонин батя и сыновей нарожал и вырастил их, да и помер себе. Однако на планы коварного Калистрата это никак не повлияло, а лишь больше раззадорило, ведь это не брата в могилу сводить, а всего-то племяша объегорить, две большие разницы получается, если измерять подлость в муках и укорах совести.
Так однажды стал Калистрат приставать к наследнику никитинской торговой империи, мол, племяш, вижу, совсем ты с торговлей запарился, пора тебе немного отвлечься и проветрить свои мозги. Вон, говорит: «И батя твой, покойничек, успокой Господь его душу грешную, брат мой однокровный, оставил тебе неиспользованную путевку с открытой датой в круиз по Волге-матушке через море Иранское до Дербента, на дегустацию тамошних коньяков и вин». Обещался при этих словах дядя Афоне, что за торговлишкой во время его отсутствия, присмотрит, так что дело родительское не пропадет и не загнется.