Двинские железные кружева
Случилось это недалёко от Архангельска, по левому берегу Северной Двины, тому самому, что славился солёной рыбой, канатным ремеслом и лесопилками. На одной из двух улиц огромного города жил и трудился лентяй Яшка – непачканая рубашка. По солнечной стороне своего двора он пять лет тротуар мостил, по теневой – три года плетень столбил. А на десятый годок Яшка в избе русскую печь сложил. И вот какая история с той печью приключилась.
Наш Яшка – немятая рубашка уже три раза по три кирпича на раствор уместил, присел на лавку, потянулся и сам себя похвалил:
– Ай да Яшка! Вот так диво! Почитай*, полпечи осилил!
Потом глаз прищурил, основные ходы да выходы наметил, где и какое коленце загнуть, чтобы печь зимой тепло держала да избу от морозов спасала.
Кричит:
– Мать, обед-то неси!
Ну, а хозяйка, что было, на печи ему разложила: хлеб, соль, лучок, свежей редиски пучок, пару яичек, ржаной блинок да в ковше холодный квасок.
Яшка, понятно, никуда не спешил, за семь дней над горнилом свод сложил и лишь после третьей недели лежанкой всё перекрыл. На двадцать пятый день вьюшку да задвижку установил. К Яблочному Спасу трубу на крышу вывел, а после полудня дым пустил. Правда, дым не в хайло**, а в избу повалил.
– Вот те раз! – потёр Яшка глаз.
А в ответ кто-то:
– Чух! Бу-бух! – потом когтистыми лапами о кирпичи заскрёб. – Цык-цык! Цок-Цок! – и в трубу хвост уволок.
Яшка – от страха мокрая рубашка ещё берёсты запалил и берёзовый чурбак для пущего жару подложил. Собрался было на крышу лезть, ухватом дымоход пошурудить и непрошеного гостя на огонь посадить. Только стоило ему с хозяйкой на улицу выйти, как из трубы с дымом петух вылетел. Сам темнее чёрного от копоти, а с трубы не летит, головой и хвостом вертит, навстречу свежему ветру горланит-вопит.
Яшка оторопел, призадумался: «Каким манером петух в печи оказался?» Да так и не смекнул, что в первый же день от него одно яйцо, что мать на обед подала, в подпечье убежало, там в тепле-тишине полежало да и вылупилось. Цыпленок крошки клевал, за Яшкой хлеб подбирал, так и вымахал в справного петуха.
Холмогорцы, как увидали, что черный петух на трубе по ветру крутится да суетится, рты-то пооткрывали, а опосля рукава засучили да в прорезном железном кружеве диво то повторили. У нас на Севере всегда творческие люди были, а после того случая о них и в кузнечном промысле заговорили.
Вот так и родилась в Холмогорах любовь к пышному узорочью из железа, и начали славные холмогорские кузнецы флюгеры*** да богатые орнаменты с душой изготовлять и крыши домов да усадьб украшать – тем самым своё ремесло приумножать, а кое-что и заграницу продавать.
Почитай* – здесь в значении "почти".
Хайло** – часть печи; проём, который соединяет камеру, где горят дрова, с печными ходами.
Флюгер*** – устройство, которое указывает направление ветра.
Ухтостровские гусли и северное сияние
Есть в наших краях, близ Холмогор, примечательный островок: пять деревень да с десяток дворов – Ухтостров называется. Ох, и слухастый народ там живёт! Всё, что в мире происходит, они без телеграфа и радио знают. То ли где землетрясение по десятибалльной шкале, али всемирный потоп чуть выше сапог, али столичный чиновник в ресторане гульнёт – им уж всё известно. Да что там земной шар! Было времечко – они и звёзды на небе в печную трубу слышали.