***
– Ты лучший! Ты определенно лучший! Гений, не побоюсь этого слова.
Держа ножку бокала двумя пальцами, Слава вращал его против часовой стрелки, отчего вино красиво прокручивалось внутри.
– Писательство это твое. Владеешь воздушным слогом. «Читается, как дышится» это про тебя. И грамотно расставляешь акценты и ударения. Бьешь каждой строчкой.
Я сделал маленький глоток. Бархат ягодного аккорда был в меру терпким, что придавало вкусу скромную яркость. Божественно. Я предпочитал красное сухое. В этом винном баре подавали лучшее. Подняв бокал, я вдохнул аромат напитка и сказал:
– Я долго к этому шел, ты же знаешь.
– Давай за это выпьем.
Звон наших бокалов аккуратно подыграл доносившейся из колонок приятной французской песне. Когда вино кончилось, мы расплатились по счету и вышли на улицу. Прохладный осенний ветерок моментально освежил начавшую хмелеть голову. Я пожал Славе руку, поплотнее укутался шарфом и не спеша побрел домой.
– Я верю в тебя, Марк! У тебя все получится, – голос друга раздался мне вслед.
Уже стемнело. Но я любил вечер. Он дарил мне вдохновение. Недавно прошел дождь, и свет фонарей отражался от мокрого асфальта как вспышки софит. Я шел и представлял себя лауреатом Пулитцеровской… нет – Нобелевской премии! Объявили мою фамилию, и я иду на сцену, волнуясь и пытаясь вспомнить заготовленную речь. Кругом журналисты, микрофоны, камеры… Я делаю вид, что слегка раздражен таким вниманием, но на самом деле безумно счастлив внутри.
С этими мыслями я и дошел до дома. Поднимаясь в лифте, я понял, что голоден. В баре мы пили только вино – денег на закуску не было, поэтому пришлось изображать из себя истинных и придирчивых ценителей вин. «Пища – фальшь в мелодии винного вкуса!» – вскинув голову, с чувством сказал тогда Слава.
Денег не хватало. Доходы с изданной книги были сущие копейки, большинство забирало издательство. Да и если бы не забирало, прожить на это я бы не смог. Приходилось выкручиваться – писательский «калым» еще никто не отменял. Помогала жена. Спасибо ей, что бы я без нее делал?…
Сейчас она спала. Звук входной двери не разбудил ее. Криво отрезав ломтик колбасы, я положил его на кусок тостового хлеба и наскоро съел, даже не запивая.
Я хотел снов. Вот бы увидеть там что-нибудь гениально-простое, что впоследствии ляжет в основу моего произведения. Ну, все, хватит на сегодня. Пора спать.
⠀
––
Марк сохранил документ и нажал на красный крестик. Очередная глава была закончена, и это дарило легкое подобие удовлетворения. Писать автобиографию он начал, когда в творчестве наступил какой-то внутренний застой. Временный, безусловно. По крайне мере он так думал.
В написании биографии было много плюсов: во-первых, такая смена жанрового направления была полезна в профессиональной части – новые литературные горизонты, навыки, умения, и, во-вторых, это был своего рода самоанализ, который помогал разобраться в себе, взглянуть на себя со стороны. Ну, и конечно, у Марка, как у любого писателя, «где-то в уголке самолюбивой ультимативной души категоричным пожаром теплилась надежда, что история жизни творца будет интересна каждому априори». Эту мысль Марк крутил в голове давно, но пока не знал, в какое предложение и ситуацию ее лучше вставить.