Читать Антиинерция. I том

Шрифт

Интервал

ISBN 978-5-4498-9900-2 (т. 1)

ISBN 978-5-4498-9901-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

У Зины две лучшие подружки – Алдуте и Ривка.

Пришел высокий немецкий солдат с красивым лицом и увел Ривку с родителями. Зина смотрела, как Ривку и других молетских евреев куда-то вели. Потом Зина очень много плакала – я могла спасти Ривку, почему я такая дура и трусиха.

Зина подговорила Алдутю и еще двух девочек посутартинить «сонную». Только Алдуте знает от Бабушки, как сутартинить «сонную». Бабушка долго учила, и сама Алдуте не знала наверняка, получится или нет. Они ходили в лес и подолгу разливали голоса. Иногда бабушка велела отойти подальше, а иногда очень далеко. Так что голоса и не было слышно и в то же время он звучал, где-то звучал, в голове, в ушах или как иногда Алдуте забиралась на костельную колокольню, подлезала под колокол, и там свой же голос гулять пускала, как будто кто-то еще поет вместе, но и не совсем вместе. А где-то голоса делятся, но не смешиваются, они льются длинной вереницей из прошлого или из будущего. С кем тебе попеть охота, там и зеркальце.

Бабушка (или совсем не знакомый голос) говорила, что если Алдуте не научится по настоящему «giedoti» Сутартине, то уж и Бабушкины навыки уйдут вместе насовсем. Поэтому Алдуте очень старалась. Бабушка даже сказала, сколько осталось ей времени.

Потом все.

Потом сама.

Бабушка так и не вышла замуж, женщин, Сутартине сведующих, мужчины сторонятся.

Большинство так и остаются без мужей по жизни. Но Сутартине не бросают.

Бабушка говорит – это древняя сила, нет ничего дороже Сутартине.

Нельзя купить или продать, даже показать нельзя, и дается редко кому. Почему не спрашивай, а и хорошо, что так. Особым людям достается, иным нет. Вот, Алдуте, ты там (ха-ха), а все здесь, привыкай.

Вот солнце коснулось леса, и Сутартине по кругу в четыре отражения, пока солнце не утонет с макушкой, и так несколько дней в полнолуние. Потом человек, о ком Сутартине, кружит засыпает и не просыпается больше.

Зина решила, что раз Ривку не спасла, то усыпит солдата с красивым лицом.

Молетай («molis» – «глина») – очень маленький тихий городок почти с одной улицей вдоль речки меж двух озер. На этой улице живут в основном евреи в кирпичных домах.

Здесь всегда ничего не движется, говорит Алдуте. Вот в Вильнюсе шумно, и все куда-то скатывается, беспорядок, грязно, и красиво и грязно. А в Молетай, как сказал дядя Антанас, достаточно одного хромого немца, и будет порядок. Разве что парни на танцах подрались, всех оштрафовали и опять порядок.

Ажубалис совсем окраина Молетай, можно идти домой вдоль заборов и садов. А можно обогнуть через лесок по склону болотцем. Не зная тропинки, ноги промочишь по уши, смеется Алдуте. А дом-то на отшибе Ажубалиса, считается, что тоже Ажубалис, но когда выходишь со двора к баньке – совсем глушь. Как говорит Саляма, даже колокола из костела не слышно. Развилка в один песенный хлопок, и я уже в Рудиляй.

Да и вообще кажется, здесь не Ажубалис, не Молетай, и совсем все кончается. За банькой слева – болото, справа – очень странный лес, все ели, да елки с сухими тонкими как рыбьи кости сучьями понизу и так близко друг к другу, что захочешь пробраться, то как по тарковке, смеется Алдуте. Из баньки мосток в рукавах озера, с пару в воду плюх, и ты в раю, говорит Саляма. Бабушка показала Алдуте место на болоте недалеко от баньки – «глаз черта», улыбается бабушка. Когда нужда без выхода куда сбежать, вот прямой путь, и показала Алдуте. С мостка ныряешь, и в ковровой плотке дыра с ведро, а снизу студеный родник встречает, страшновато голову обволакивает. Плывешь под водой, чтоб духу хватило душу удержать. Выныриваешь в третьем по счету глазу и бежишь по тропке болотной. Никто не знает, разве что собак спустят. Так у этой дыры в трясине ножечек тонюсенький к палке привязан. Ткни в нос псу, пес пси, смеется Алдуте. А и воду того родника пить нельзя.