(В лето 67481)
«Изведи меня на путь правый, жизнь приимешь»2
Ипатьевская летопись, о событиях XIII в.
«Кто мы? Что мы? Куда мы идем?»
Поль Гоген, XIX в.
«…збися Див, кличет верху древа – велит послушати земли незнаеме, Волзе, и Поморию, и Посулию, и Сурожу, и Корсуню, и тебе, тьмутораканьскый болван!»
Слово о полку Игореве, XII в.
«Велика скорбь и велика беда на всех человецех,» – прочитал я строки летописи.
«В лето 6748 было так жарко, что леса горели, и птицы умирали на лету и падали на землю… Везде дым и гарь, и люди не знали, куда брели».
Когда боль, это еще не так страшно. Страшно, когда не знаешь, куда идти.
Я поднял глаза и отложил книгу. Над рекой медленно и тихо закатывалось солнце. Красный шар появился над черным лесом. И свежий туман стелился и стелился над водой… Взгляд мой остановился на нем, и я завороженно и бездумно следил за тем, как солнце исчезало. Какая-то чуткая тишина встала в лесу. Голоса туристов, шум поезда слышались теперь далеко-далеко. Казалось лесная жизнь, даже травы требовали соучастия в этой тишине. Человек должен был раствориться в ней. Я глубоко вздохнул и закрыл глаза. И вдруг над лесом возник крик. Он сначала был негромким, но каким-то отчетливым, потом оборвался.
Взметнулся снова. «Мои студенты сказали бы, что это Див», – я открыл глаза. Трава пошла волнами. Замерла.
И тогда он встрепенулся,
взлетел вверх и закричал.
Дикий, неистовый крик судьбы,
от него похолодели травы.
Но люди его не услышали,
только некоторые, как прозрение…
И криком кричала земля. И птицы падали замертво, потому что нечем было дышать.
Он поднялся и пошел, шел и шел. И хоть мир охватило безумие и смерть, и от едкого дыма он не мог не подумать, не чувствовать, но что-то было еще, что спасает.
А мальчику не хотелось больше идти, совсем не хотелось, лицо его жалобно сморщилось. Уткнуться бы в мягкий мох под елью. Дерево всегда тебя защитит, когда ничто уже не поможет, говорили в их деревне. Старик сказал, не надо сейчас вспоминать про деревню. Старик всё шел, он оказался очень крепким. Мальчик заметил, какой маленький кусок хлеба тот съел утром, протянув ему большой ломоть. Неужели он знал куда идти? Мальчику было страшно остаться опять одному.
– Господине, ты вправду научишь меня делать таких дивных зверушек из камня, как на храме? Разве еще будут строить храмы?
– Да, дитятко, только какой я тебе господин? Мы сделаем с тобой зверюшку с цветком на хвосте, смешного и веселого.
Старик не знал, куда идти, но хотел, чтобы мальчик не догадался об этом. Вдруг он что-то заприметил впереди.
– Подожди меня здесь, – мальчик не должен был это видеть. Старик осторожно выглянул из-за кустов. Деревня была почти вся сожжена. Не было заметно убитых, но жителей как будто тоже не было. Успели в чащу убежать или в полон увели? Зато в крайнем, разрушенном, но не до конца сгоревшем доме что-то осталось. Да тут хлеб есть, и репа.
– Господине, господине, беги скорей! – закричал с ужасом мальчик, прячась за кустом орешника.
– Скажи отроку, пусть не кричит, словно Див на дереве, небось вашу репу не отниму. – Высокий муж вышел к крайнему дому брошенной деревни. Коричневое корзно