⇚ На страницу книги

Читать Игры Богов. Любовь, Ненависть и Месть

Шрифт
Интервал

Глава 1


К тому времени, когда Ратибор впервые увидел Йорку, армия тургар достигла неимоверных размеров. Дисциплинированная, владеющая всеми видами оружия и всецело подчиняющаяся своему Каюм – баши, она только и ждала его приказа, что бы начать победоносный поход на запад.

Но Теймур терпеливо ждал.

Наслушавшись рассказов Курдулая о великолепии и богатстве фригийского двора, первой целью его тщеславных замыслов стало завоевание это прекрасной страны. Но, понимая, что они совсем не похожи на диких горцев и хитрых, но тщедушных кефалийцев, Теймур не торопился к новому походу. Наверняка, их армия так же достаточно сильна, как и тургарская и одолеть её можно только внезапностью, одновременно атакуя со всех сторон, в том числе и с моря. Именно поэтому он договорился с северными балтами о строительстве на его верфях могучих кораблей и обучении тургар морскому делу. Наивные северяне, сами не подозревая того, погнавшись за лёгким рублём, не знали, что, согласившись на это, сами готовили себе дальнейшую гибель.

Тысячи рабов трудились на южных вервях, строя огромные корабли для похода по морю. Караваны купцов везли в степь выменянные на драгоценности кефалийцев стальные доспехи и оружие. День и ночь тренировались молодые тургары под руководством опытных наставников, мечтая о богатстве и славе. Сотни групп самых ловких и пронырливых воинов месяцами тайком рыскали по диким землям, собирая ценную информацию о населяющих северо-западные земли племенах.

И вот однажды, накануне вечером одна из групп вернулась, приведя с собой несколько белолицых пленников с волосами цвета пшеницы.


В большой юрте, оббитой красной тканью, на подушках восседает заметно повзрослевший Теймур и, безучастно наблюдая за полуголыми танцовщицами, эротично извивающими своими телами, Ку курит длинную трубку. Теперь он уже не тот юноша, мечтающий о славе и войнах.

Заметно повзрослевший и ещё более окрепший, он стал эталоном той мужской красоты, о которой тихо мечтают девушки, вздыхая украдкой по ночам в подушку. Высокий и крепкий, с аккуратной короткой курчавой бородкой и узкими глазами, сверкающими голубизной из под густых бровей, он невольно приковывал к себе мимолётные, боязливо брошенные взгляды танцовщиц.

И только увешанная массивными драгоценностями Хайна, сидящая по правую сторону от правителя с ёрзающим на её руках мальчиком лет семи, казалось, не обращала на него никакого внимания. Безучастно наблюдая за пиршеством, молодая женщина чувствовала себя чужой на этом празднике и сверкающее на ней золото тяжким грузом давило на грудь. Как хотелось ей сбросить невидимые оковы и улететь свободной птахой в просторную степь! Туда, где такой счастливой и беззаботной она была всего лишь несколько лет назад!

Оставшись в когане после смерти отца, она хотела лишь одного: спасения от жестокой участи матери и брата, но очень скоро поняла, как горько ошибалась. Мать, так и не вынеся потери мужа, быстро чахла и в скорости умерла, а Алгашик… Хайна так и не смогла понять, как быстро он вырос и изменился! Как Теймур сумел вырвать детство из её брата и превратить в одного из лучших своих воинов? Каюм, словно пытаясь ещё больнее ударить по чувствам Хайны, всё больше и больше приближал к себе её брата. А тот, совсем ещё наивный по своим летам, дурачок, кичился своим положением и пытался учить сестру: «Не понимаешь ты, какое счастье тебе досталось! Ну, кем бы ты была со своим Куяшем? Простой пастушкой! Одной из многих! А теперь ты – первая женщина в степи, мать наследника Великого Каюма! Что может быть лучше? О тебе слагают песни и никто не осмелиться ослушаться твоего приказа». И действительно, после рождения сына жизнь Хайны резко изменилась. Все не только почтительно кланялись при встрече с ней, но и наперебой старались угодить, услужить ей. Женщине даже становилось неловко, когда, уронив платок, она, не успев и наклониться, что бы поднять его, видела, как к ней тут же подбегали несколько человек и, вырывая его друг у друга из рук, старались первыми подать его. Даже Теймур, бывший с ней иногда несносно груб и, порой, даже жесток, стал более ласков и терпим. И порой, в моменты его игр с сыном, женщина с удивлением замечала в его глазах проблески той самой детской чистоты, которая и привлекла её внимание когда-то в далёком детстве.