Первая охота – мне очень хочется сравнить её с первой любовью, которую пытаешься забыть, но не можешь! Но как-то не так банально, поэтому сравнивать не буду…
Из бесконечных охот вспоминается: -рванувший из-под ног из лунки, в осиновой глухомани, облаком взорвав снег, рябчик в серую крапинку…
Как выстрел, треск стаи серых куропаток, взлетевшей из сухостоя…
Идет тяжелый сырой снег. Косуля загнанная, ослепшая проваливается в глубоком снегу, ей очень тяжело. Я поднял её на краю оврага, и она отчаянно прыгает вниз, в овраг. Из глубокого снега всплывает только её голова. С трудом вырывается из снежных объятий на дальний борт, крутит очумело головой. Смотрит снизу укоризненно на меня. Включаю предохранитель и говорю ей: -Беги-беги, не буду стрелять!…
Десять минут разговора с лосихой. Она выше меня на полметра, огромная лесная корова. Я внушаю ей, что она слишком наивная и доверчивая девушка, что есть и плохие охотники, а она соглашается, кивает жбаном-головой, и продолжает жевать листву с веток…
А вот в тоннеле просеки два черных секача. Силуэты их огромные и скошенные, как профили старинных танков, в пятнадцати метрах от меня. Ускоренно соображаю, что пулевых патронов нет. Говорю кабанам: -Черти лохматые, что докопались до меня? Может, всё-таки, пойдете по своим делам!? У меня в стволе дробь «номер один», по зайцам ходил и не собирался встречаться с вами…
Они косятся, разворачиваются рылом ко мне, принюхиваются, договариваются друг с другом хрюканьем.
В это время я затекаю за ближайшее дерево и отключаю калашовский предохранитель на «Сайге» щелчком вниз. Как под обстрелом выглядываю из-за дерева на просеку. А они уже проходят мимо неспешно, важно, нагло, подхрюкивая, копытами-калошами давят сушняк на пути, презрительно косясь на меня. Два клыкастых грязно-волосатых пахучих конуса. Ближний – наверное метр в холке, второй чуть пониже…
Странная белая лиса с грязно-желтой полосой на спине гоняет меня по распаханному полю. Сперва подумал собака. Потом чулочки черные на лапках разглядел, хвост огромный пушистый, профиль лисий. Она не подпускает меня на ружейный выстрел. За 120…150 метров становится боком и смотрит, как я ковыряюсь в крупной пашне. И опять в ружье только дробь «номер один» и ничего крупнее…