⇚ На страницу книги

Читать «Потому что не волк»

Шрифт

Интервал

* * *

Дедушке, Яхонтову Леониду Михайловичу, посвящаю.

«Был мой путь копьём из яшмы, —
Это значит – путь прямой».
Какиномото Хитомаро.

«Не осквернить листа бумаги…»

Не осквернить листа бумаги

Спокойной знающей рукой,

Но намолчаться до отваги,

До строчки истинно живой.

Чтоб вслед за вырвавшимся словом

Скользила ласточка, паря,

И над твоим застыла домом,

Свою изменчивость коря.

19 декабря 1974 г.

«Когда слова становятся словами…»

Когда слова становятся словами,

Когда зима становится зимой,

А снег – застывшею водой,

Я, что же я? Я сплю, читаю,

Мирюсь с надеждою пустой

И постепенно забываю

То, что казалось не водой.

9 декабря 1969 г.

«И ты умрёшь, и я умру…»

Памяти Л. И. Стрелина

И ты умрёшь, и я умру,

И каждый будет мёртв,

И променяешь синеву

На мягкий чёрный шёлк.

И не успеешь доказать,

Что мир весь за спиной.

Не умирай, моя тетрадь,

Не становись травой,

Ни ветром, сумраком, дождём,

Ты – сгусток, плоть, ты – крик,

Моё последнее “потом”,

Мой час, мой день, мой миг!

июнь 1972 г.

«И ты найдёшь себе ещё…»

И ты найдёшь себе ещё

Слова и розовые дали.

Я буду за тебя свечой

Гореть холодными ночами.

Я буду вспыхивать и стыть,

Искать тебя среди прохожих,

И где-то в будущем любить

Других, с тобой немного схожих.

26 октября 1968 г.

«Есть дом – он серый…»

Есть дом – он серый.

Есть улица – она пустынна.

Есть непомерный излом души.

И только…

ноябрь 1969 г.

«О, боже мой, о, боже мой!..»

О, боже мой, о, боже мой!

Ты сотвори меня другой.

Другой – с холодной головой,

Другой – с проверенной судьбой.

О, боже мой, о, боже мой!

Мне хоть во сне даруй покой

И мир, восторженный, земной,

И голос, самый дорогой!

24 января 1970 г.

«Стеной вставали тополя…»

Стеной вставали тополя,

Московский вечер, грустный, серый…

И обнажалася земля,

И открывалися пределы.

Толпа людей, движенья рук…

Так было, есть и долго будет.

А ты уходишь в новый круг

И ждёшь того, кто очень любит.

апрель 1970 г.

«Я выхожу из тьмы собора…»

Я выхожу из тьмы собора

Прощально сомкнутых берёз,

Во мне обрывки разговоров,

Во мне печаль всех прежних слёз.

Безумный лист сухой осины

Меня хватает за рукав,

Сегодня буду я красивой,

Сегодня будет всё не так.

Дрожанье маленькой рябины,

Осенний холод на ветвях…

Я напишу о самом синем,

Я рассмеюсь в твоих глазах.

19 октября 1970 г.

«Впускаю снова одинокий вечер…»

Впускаю снова одинокий вечер,

С ногами забираюсь на диван,

Смотрю в окно и расслабляю плечи,

Берусь за недочитанный роман.

Кончаю. Ставлю нужные пластинки.

Кидаюсь открывать в прихожей дверь —

Соседка. Маринует подосиновики,

А я у ней прошу попутно дрель.

1973 г.

«Застыл лягушкой телефон…»

Застыл лягушкой телефон,

И не шевелятся страницы.

Останься окриком, углом,

Останься поднебесной птицей!

Часы спокойно говорят

О том, что вечер убывает.

Я их ловлю мгновенный взгляд —

Он ничего не обещает.

Я думаю: «Всё хорошо,

Ведь я пишу про час и вечер

И многое отдам ещё

За выразительность «невстречи».

Но я забуду все слова

И все усвоенные роли

За смех, за слёзы в три ручья,

За глупый срыв, за чувство боли!

1973 г.

«И я встречала поезда…»

И я встречала поезда

В застывших сумерках морозных,

И страшная моя судьба

Меня гнала, и было поздно

Остановиться, переждать,

Не слышать вкрадчивого зова,

И знать о том, что надо знать,

Когда дрожит декабрьский воздух.

О, сколько будущих минут

Осыпется, поддастся тлену!