Читать Княгиня Ольга. Пламенеющий миф

Образ княгини Ольги является, без преувеличения, одним из столпов русской национальной культуры. Истории известны многие десятки знаменитых женщин – правительниц, воительниц и святых, – но едва ли кто-то может равняться с ней по силе оказанного влияния на формирование и общественного, и культурного облика страны. Ольга буквально краеугольный камень русского государства и русской православной церкви. В ней соединились женское обаяние, мощь государственного деятеля и героический дух раннесредневекового идеала, благодаря чему она не имеет себе равных и до сих будит воображение наших современников.

В то же время образ Ольги весьма и весьма неоднозначен. Он двоится и троится. Первый образ – реальная живая женщина, правительница, жена, мать и бабка. Второй – православная святая, «начальница веры» (от слова «начало»). Третий – героиня мифа, живущая в особом мифологическом пространстве. В первом из этих качеств Ольга умерла 11 июля 969 года, более тысячи лет назад. Во втором и третьем живет до сих пор, причем ее мифологический образ продолжает развиваться. Однако большинство описаний и даже исследований и сейчас продолжают объединять все три образа в один. А этого совершенно не следует делать. Моя работа ставит себе цель разделить, насколько это возможно, три образа Ольги, показать, где заканчивает реальная женщина и начинается героиня мифа, а также выделить черты, характерные для каждой из них.

На примере образа Ольги очень хорошо видно: исходное событие либо образ (А) и созданный на его основе миф (Б) – это совершенно разные вещи. Любое общественно значимое событие (в том числе судьба выдающейся личности) быстро отрывается от источника в реальности и начинает жить своей жизнью, развиваясь уже не по реальным, а по мифологическим законам. Миф сам творит понимание себя, которое разных людей вдохновляет на борьбу за их идеалы (разные идеалы причем), становится неотделимой частью культуры, из которой родился и которую питает собой. Нет смысла доказывать, что Б не равно А и «вообще все было не так». Просто надо понимать, с чем имеешь дело – с А или с Б. С историей реального сражения у разъезда Дубосеково или с мифом о подвиге двадцати восьми панфиловцев – причем, подчеркиваю, расхождения между первым и вторым вовсе не умаляют высокое значение мифа, и любовь к исторической правде вовсе не требует разрушения мифа. Просто нужно уметь аккуратно отделить одно от другого. Миф имеет свою самостоятельную духовную ценность, а строгая, хроникальная правда – свою. Они живут в разных пластах реальности, и все эти пласты одинаково ценны. Надо осознавать разницу между ними – это поможет нам лучше понимать и историю нашу, и самих себя. Ведь если историческая Ольга – это древняя княгиня, то мифологическая Ольга – это мы с вами. Та часть духовного образа народа, которую мы вложили в нее сами.

Что касается княгини Ольги, то она была, пожалуй, одним из первых (если не вовсе первым) в русской истории примером того, как из реального явления получился миф. Мифами стали практически все ее ближайшие родственники и кое-кто из окружения, но «сказание об Ольге» было по времени создания, скорее всего, первым. Этому способствовали два основных фактора: огромное влияние, оказанное Ольгой на жизнь Руси, и то самое ее первенство по времени. Она жила слишком рано для того, чтобы о ней могло сохраниться достаточно много реальных сведений: письменной, хроникальной фиксации событий при жизни ее на Руси не существовало. Киевский митрополит Иларион упомянул о ней в своем «Слове о законе и благодати» (создано между 1037 и 1050 гг.): «…ты же (князь Владимир – Е.Д.) с бабкою твоею Ольгой веру утвердил, крест принеся из нового Иерусалима, града Константинова…» – это первое собственно русское свидетельство о ее существовании, сделанное более чем полвека спустя после ее смерти.