Эпиграф.
Молитва: «Кондак 13: О, пресладкий и всещедрый Иисусе! Прими ныне малое моление сие наше, якоже приял еси вдовицы две лепте, и сохрани достояние Твоё от враг ВИДИМЫХ и НЕВИДИМЫХ, от нашествия ИНОПЛЕМЕННИК, от недруга и глада, от всякия скорби и смертоносныя раны, и грядущие изыми муки всех вопиющих Ти: Аллилуиа».
Африка. Египет. Долина Гиза. Горячий воздух пустыни колышется от палящего зноя. Белое раскалённое солнце над головами туристов. Среди праздной толпы, жадно пьющей прохладительные напитки из дорожных холодильников, археолог негроидной расы из США Зебул Люци. Его сопровождает красавица-жена с белоснежной кожей, которую она прячет от нещадных лучей жаркого светила в белые одежды: воздушное платье до пят, широкополая шляпа.
Экскурсовод отпустил людей побродить в окрестностях пирамид, назначив время сбора.
Сейчас группа туристов стояла у самой большой пирамиды Хеопса, именуемого также Хуфу и Хнумхуфу. Невдалеке стояли три пирамиды-спутницы, совсем маленькие по сравнению с главной пирамидой. Вдалеке возвышалась пирамида Хафра (он же Хефрен), ещё подальше на песке возлежал великий Сфинкс.
Когда семейная пара осталась одна, Зебул обратился к жене:
–Спейс, пойдём, я познакомлю тебя с духами тех небольших пирамид.
–Ты же уже не демон, разве выйдут к тебе эфирные сущности?– со смехом отвечала жена, не веря.
Бедняжка, она забыла многое: гибель Зебула в обличье человека, две новые Вселенные, её мытарства в мире Молоха…Конечно забыла, ведь Зебул перенёс её в прошлое. И он, Баал-Зебул, давно уж опять в теле демона. Ведь это преступленье: без согласия Всевышнего создавать новые миры.
Пока они шли, Зебул рассказывал о Хеопсе:
–Этот правитель проявил себя тираном, причём не только по отношению к народу, но и к семье. Нуждаясь в деньгах, Хеопс опустился до бесчестия, отправив свою дочь в публичный дом, чтоб та добыла деньги. Дочь покорилась приказу отца… И типичность того времени: девушка просила у каждого подарить ей по крайней мере один драгоценный камень на памятник для будущей своей гробницы.
–Ужасно!– только и нашла что сказать Спейс.
Они подошли к цветной пирамиде. Вокруг неё бродил старец в белом балахоне, видимо местной житель; он казался немножко не в себе: бубнил что-то под нос и размахивал сосудом с огнём, как кадилом.
–Вот первый дух,– представил его жене Зебул.
–Шутишь!– засмеялась Спейс,– Это ты нанял деда, чтоб напугать меня.
Девушка подошла к старцу и протянула руку, желая потрогать сосуд с огнём. Старик печально глянул на неё и исчез. Поражённая Спейс остолбенела.
Улыбающийся муж сообщал:
–Пошли к другой пирамиде. К северной. А к западной не пойдём: сейчас полдень, и там, у входа стоит обнажённая женщина, завлекает людей, а в коридорах лабиринта насылает на них болезни и беды.
–Может, и к северной не стоит идти? Вернёмся к пирамиде Хеопса, а?
–Да вон второй дух: парень с жёлтой кожей и длинными зубами. Он улыбается нам.
Жена прижалась к груди мужа, истерично причитая:
–Нет, нет, не хочу никаких духов, уйдём отсюда, Зебул, мне страшно.
–Как скажешь, дорогая,– забеспокоился муж.
Казалось, Зебул тоже чего-то опасается. Он отпросился на работе по раскопкам на пару дней, и повёз Спейс к Красному морю. Казалось, будто дух жёлтого юноши напомнил ему кого-то не того.