Они оказались в оккупированном городе при схожих обстоятельствах. Разгром 10 армии, завершившийся окружением ее частей между Волковыском и Новогрудком, привел батальонного комиссара Бориса Бывалого и младшего лейтенанта Ивана Кабушкина в Минск. После того, как в 1963 году писатель – документалист И. Новиков в посвященной минскому подполью книге описал сцену его выкупа патриоткой-минчанкой из лагеря военнопленных, широкое распространение получила версия, что Кабушкин побывал в немецком плену – отсюда и его особая ненависть к оккупантам1. Позже белорусский историк В. Давыдова подтвердила, что он оказался в Минске, бежав из расположенного в городе лагеря для военнопленных2.
Иван Кабушкин с женой Тамарой. Начало 1941 г.
Фото: http://sch12.baranovichi.edu.by/main.aspx?guid=22893
Сам Иван Кабушкин, однако, не подтверждал факта своего пребывания в плену. В отчете, предоставленном осенью 1942 года в ЦК КП (б) Б, он следующим образом сформулировал обстоятельства, вынудившие его остаться под оккупацией: «Убедившись в том, что я не в состоянии опередить наступающую немецко-фашистскую армию, я решил выполнять свой долг перед Родиной в тылу врага»3. В составленной в Институте истории партии при ЦК КПБ характеристике (1959 год) факт его пребывания в плену также не подтверждается: «С началом военных действий, отступая вместе с нашими частями, Кабушкин оказался в окружении, и, оставшись в тылу врага, осенью 1941 г. в районе г. Минска включился в борьбу против н-ф захватчиков»4.
Осенью и зимой 1959 года, в ходе подведения итогов работы комиссии ЦК КПБ, занимавшейся реабилитацией Минского подпольного комитета 1941 – 1942 г. г., считавшегося до тех пор подставным, инспирированным немецкими спецслужбами, Бориса Бывалого попросили рассказать об известных ему фактах возникновения подполья. В ноябре 1959 года проживавший после войны в Киеве Борис Бывалый, генерал-майор в отставке, предоставил в партархив при ЦК КПБ специально написанные воспоминания о своем участии в минском подполье. А в начале декабря того же года по приглашению руководителя партархива Степана Почанина он и сам прибыл в Минск. 11 декабря в институте истории партии была организована встреча с бывшим подпольщиком. На встрече, как и в предоставленных ранее воспоминаниях, Бывалый рассказал в том числе и о Кабушкине, о котором до тех пор не было известно почти ничего.
«Среди людей, связывающих нас с подпольем, был один товарищ, носивший подпольную кличку „Жан“. Фамилия его была не известна. Вероятно, у него было несколько фамилий, но вряд ли хоть одна из них была подлинной.»5
Как потом выяснилось, этим именем представлялся младший лейтенант Иван Кабушкин. Это прозвище – «Жан» – никак не было связано с Францией: он с детских лет проживал в Казани и получил его от татарского имени Имамжан – так на татарский манер называли Ивана соседи, позже друзья сократили это имя и переиначили его в Жана6.
Первое впечатление о нем у Бывалого сложилось неважное: «Все мы были… в… озабоченном состоянии, а он такой бесшабашный, веселый, очень прилично одетый. Его прическа носила следы перманента, кудри очень хорошо вились, легкий такой в разговоре, всезнайка. О ком ни говоришь – знаю. О чем ни говоришь – это известно. Такой человек невольно возбуждает подозрение.»