Я сбежал по ступенькам и выскочил на улицу. После полумрака подъезда больно ударило в глаза яркое весеннее солнце. Сделав пару шагов практически вслепую, я не столько почувствовал, сколько услышал, что вляпался в лужу. Наклонив голову и пытаясь хоть что-то разглядеть под ногами в солнечных бликах, тут же получил за шиворот пару-тройку здоровенных, холодных как лед капель с козырька входной двери, что заставило меня выпрямиться и сделать еще несколько торопливых шагов. Снег на газонах еще не растаял, а на дороге были уже огромные лужи. Лучи солнца отражались и от того, и от другого. Куда ни глянь – яркий, слепящий свет. И теплынь… Я улыбнулся, с наслаждением вдохнул полной грудью чарующий весенний воздух, наполненный запахом талого снега, ручьев и самого солнца. На душе сразу стало как-то легко и радостно. «Так. Первый день весенних каникул. Надо запомнить и этот день, и это ощущение легкости и свободы, – подумал я, – когда еще будет так хорошо безо всякой на то причины?» Внутренний голос тут же отозвался с мамиными интонациями: «Смех без причины – признак дурачины!» Ну и путь! Ну и пусть, – решил я и пошел в буквальном смысле «куда глаза глядят», ибо в первый день каникул так хочется просто насладиться свободой!
– Птахин, ну-ка, поть сюды! – услышал я знакомый неприятный голос. Сквозь солнечные блики я разглядел компанию, сидящую на ограждении хоккейного корта. «Опять эти…» – мелькнула в голове мысль. Компания эта была из соседнего двора. Собственно, самого двора, как такового, у того дома не было, поэтому соседские пацаны частенько собирались в нашем дворе. У нас двор большой. Взрослые своими силами построили корт и баскетбольную площадку, а еще песочницу и «лазалки» для малышни. Молодежь с окрестных домов от мала до велика ошивалась в нашем обустроенном дворе. В нашем доме ребят моего возраста было мало, поэтому как-то само собой сложилось, что верховодили тут соседи. Среди них было немало хулиганов и просто разбитных личностей. Всем, кто появлялся во дворе, они давали клички и прозвища, как, впрочем, и друг другу. Меня называли «Птахин», видимо, из-за того, что фамилия у меня Куликов. Мне очень не нравилось, что меня называют каким-то там прозвищем. Но, как говорится, плетью обуха не перешибешь, и я с этим мирился. Тот, что меня окликнул, был у них главный. Он был на два года старше нас и значительно сильнее физически. Все называли его «Крест», хотя на самом деле его звали Сашка Крашенинников.
– Давай, давай, подгребай ластами, – снова обратился он ко мне. По большому счету, у меня с этой компанией был нейтралитет. Особо они на меня не задирались, я же, в свою очередь, тоже старался держаться с ними ровно. Но поскольку другой компании во дворе все равно не было, приходилось общаться с ними. Нет, в школе у меня, конечно, были приятели и один закадычный друг, но жили они все в разных районах города, поэтому вне школы общались мы не так часто. А эти – всегда тут, как ни приди. Деваться, вроде как, некуда.
Я свернул с дорожки и неторопливой походкой направился к корту.