Читать Сквозь призму лет

Шрифт

Интервал

«Я всё могу принять без сожаленья…»

О стихах Валерия Тёркина

Вторая книга Валерия Тёркина имеет ряд достоинств. Хочется отметить следующие находки автора: «лохматый снег», «пришёл ноябрь в монашеских одеждах», «закрапи-вил мой сад», «от щедрого лета последние крохи октябрь-горемыка клюёт», «август надежду унёс склёванной вишней»…

Пишущий человек внимателен ко всему, что его окружает. Ведь именно благодаря заострённому зрению рождаются свежие образы. Вспомнились слова португальского поэта Фернандо Пессоа: «Поэзия – это чудо, достойное восхищения, словно ты только что упал с небес и, едва придя в себя, уже поражён прелестью земли. Словно душа вещей давно тебе ведома, и ты пытаешься её припомнить…»

Это радостное чувство как бы заново открывающего мир встречается у Валерия Тёркина:

Последний день зимы не пропусти,

Он выдался на редкость необычным…

(«Я щурюсь от слепящей белизны…»)

Разве заметит обыденный взгляд то, как «Дышит туманной прохладой / Старый жасминовый куст»? Разве захочет обыватель туда, «…где плещутся восходы, / Где витает дух свободы вечности земной»?

Или:

Раскатом разносится крик воронья,

Пронзая небесную бездну.

И катится эхо, по веткам скользя,

Чтоб так же бесследно исчезнуть.

(«Осенняя зарисовка»)

А лирик надеется на взаимность…

Любимая преображает жизнь. В четырёх строках сказано столько, сколько иным стихотворцам и на одном листе не выговорить:

Ты сверкнула лучом вдохновенья,

Полыхнула дрожащим огнём.

Угольки обгоревших поленьев

Становились во мне хрусталём.

(«Ты явилась волнующей музой…»)

У Афанасия Фета есть чудесные стихи о «влево бегущем проборе». В нескольких строках ярко запечатлён миг восхищения любимым человеком. Причём взгляд поэта сосредоточен на одной детали, точке. В этой точке сходятся и клёны, под которым сидит юное создание, её девичья головка, убор, и – крупным планом – пробор. Читаем Валерия Тёркина:

Вот смотрю на тебя скользящую,

А в душе расцветают лотосы.

Ты уходишь в весну звенящую,

Поправляя за ушком волосы.

(«Ладушка»)

Последняя деталь чем-то схожа с фетовским пробором, рисует образ более конкретно и запоминается с ходу. Конечно, это, скорее, по наитию. Очень жаль, что Валерий Тёркин обратился к поэзии в зрелом возрасте: у него не было настоящей поэтической школы. Но то, что представлено в книге, радует порой и взыскательного читателя:

А ты убежишь невесомой походкой

В белёсую дымку грядущего дня

Упругою ланью – красивой и кроткой,

Но только не будет в том мире меня.

Теплом пропитаюсь и запахом тела,

Скользнув незаметно по мокрой щеке.

Ты нежность мою ощутить не сумела,

Звездой недоступной свети вдалеке.

(«Снежинка на ладони»)

В греческой мифологии матерью муз считалась Мнемозина – Память. Художник слова служит памяти – памяти дарованных традиций, вероучительных заповедей и обрядов, памяти жизни. Как говорится, «забыть – значит, предать». У Валерия Тёркина в представленной книге немало стихов, посвящённых этой сокровенной теме:

Прошлых дней воспоминанья святы!

В городской среде другой уклад.

Но я помню стойкий запах мяты

И в цветах сирени палисад.

(«Русь»)

Встретим стихи о давно ушедших предках, отлетевшем детстве, хранящем дыхание родителей и тепло родного очага. Стихи о погибающей деревне и даже о Павле Флоренском, самом, пожалуй, великом нашем земляке ХХ века.