Читать Душа
Talisqualis. Такая, какая есть.
Пролог
Не знаю, что вынудило меня поступить именно так, но важен лишь результат, а я не детектив, чтобы расследовать это. Но кого я обманываю – я знаю, почему так вышло.
Можно подумать, это моя вина. Ха, слишком просто было бы. Корни намного глубже. Поэтому мне надо вернуться в самое начало. Да, именно в тот день. Наверное, тогда упала первая костяшка домино…
Часть 1. Крик
Говорят, что в детстве мы являем миру свою суть. Детей не сдерживают – пока что – нормы общества. Дети свободны, счастливы. Говорят, что именно в период с семи до четырнадцати лет в нас закладываются самые важные основы, которые станут фундаментом взрослой жизни.
Я заложила себе хороший фундамент. Но потом пришли они и начали наслаивать на него свой, через трещины вливая инородный раствор. Фундамент получился крепким. Я стала этим фундаментом. И они не возлюбили своё детище.
Глава 1. Дружба?
Это был самый обычный для меня день. Я даже не могу понять, что могло послужить произошедшему. Но, как я уже сказала, моей вины в этом нет. Так я думала и тогда.
Вечер. Подрагивающий мотор автобуса мурлычет железом. Сонные лица пассажиров безразличны и холодны. Сижу и пытаюсь разглядеть отражение в чёрном океане окна. Ночные фонари автотрассы в точном порядке проносятся мимо моего носа.
Руки обнимают рюкзак. Тубус с бумагами сжимают ноги. На руках следы краски. Сегодня преподаватель учил нас приёмам композиции при написании интерьера.
Напротив меня сидят Сидни Джонсон и Терри Кейдж. Обычно мы с Сидни держимся вместе, пусть ей и четырнадцать, но мы подружились. Больше я никого не знала со своего квартала. Мать сказала, чтобы я держалась вместе с ней, ещё когда первый раз сажала меня в автобус. Уже два года прошло.
Сидни о чём-то шепчется с Терри. Обе смеются. Терри – она недавно начала брать уроки фортепиано – изредка поднимает на меня глаза. Делаю вид, что не заинтересована их беседой. Пожилая женщина рядом со мной похрапывает. Ненавижу парные сидения, развёрнутые друг к другу, ибо весь автобус видит меня.
На глаза давит усталость. Морщу лоб и растираю рукой, но мышцы так и не расслабляются, словно их гвоздями прибили в том положении, в котором они сейчас находятся.
Автобус резко тормозит на светофоре, я вздрагиваю и чуть не роняю рюкзак. Шапка надвигается мне практически на глаза, которые я прикрепляю к лицу Терри, что теперь в упор смотрит на меня с презренной улыбкой. После же она поворачивается к Сидни и начинает морщить лоб. Её лицо выглядит таким глупым с этим полуоткрытым рыбьим ртом, что я…
– И ещё вот так делает. – Терри хлопает глазами на веснушчатом лице. Сид мельком бросает на меня взгляд и смеётся в ладошку. Внутри меня что-то разливается. Что-то горькое и холодное заполняет живот. – Больная.
Они смеются и продолжают гримасничать. В чёрном окне я вижу свою остановку.
Когда я встаю с места и быстро бреду к выходу, никаких слов не вырывается из моего рта. Как и в мой адрес, ведь обычно мы прощаемся. Протискиваюсь между мужчиной в коричневой дублёнке и женщиной в шубе, оказываюсь на платформе. Снег тихо падает на асфальт. Прямо у фонаря он похож на комаров, которые танцуют на его свету летом.
Я не смотрю на те места, где сидят кривляющиеся девочки. Разворачиваюсь и с хрустом по снегу иду в сторону своего дома. Дыхание застывает в воздухе холодного февраля. Шапка давит на лоб, мне сильно хочется её сбросить, так напряжена мимика. Несколько раз высоко поднимаю брови, и становится легче.