Я за все те страшные три года так выросла…
Вся сухая была, неопрятная, с вывернутыми потрохами…
Лицо, естественно, высохло и ни к кому не обращалось,
Морщилось, корчилось, несло постоянно чушь
И в одном предложении вращалось.
Столько боли прошло сквозь и напропалую, —
Мою не прополотую постель, и упало на мостовую. Никому не поднять, может, и не стоит;
У каждого своя мера собственного и чужого горя…
Позже, когда уже не ждалось, прорвало плотину, Вода отчаянья просочилась, и понеслось…
Без повода и причины…
Долго петляла сквозь острые углы и упрямую прямую…
Сквозь нищету безводья, кромешную мглу немую. Текла сквозь земные жилы, цеплялась за гнилое…
Когда гляжу туда, где должно быть море…
Теперь лишь пустота – пустота и ни какой боли…
Всё вылепилось из меня, но от самой ничего не осталось.
Как же всё невероятно сложилось, хотя всё время ломалось…
Но сейчас то, что смотрит сюда и видит своё, без самообмана
Ясно знает, не было ни дня без божественного во мне плана.
Не было ничего, кроме Его скольжения…
Просто я закрывала глаза и спотыкалась о сомненье…
То, что сейчас выглядывает на меня, смотрит оттуда,
Понимаю, что это и есть я, и Его во мне чудо!
Всё, что теперь, – это только начало, И по ночам… я Его имя кричала…