Машина была новенькая, чистенькая, небесно-голубая – но без шин. Диски уперлись в брусчатку. Вокруг, словно горсти черного снега, лежали мелкие резиновые ошметки.
– Как же меня достали эти жирные твари, – сказал Тягач, разглядывая кремлевскую стену за машиной.
Он щелкнул окурком, отправив его в сторону кремля крошечной баллистической ракетой, – но пролетела та всего метров пять. Свалилась с курса и упала на брусчатку. Тогда Тягач поднял гранатомет и прицелился в ворота.
– Очумел, что ли! – Живодер поспешно положил руку на гранатомет и опустил толстый ствол. – Дошутишься, остряк-самоучка. Поверят, что хочешь выстрелить, и затопчут, даже помолиться не успеешь…
Он кивнул на машину, небесно-голубой «Сахалин», замерший ровно посередине между ними и кремлевской стеной. Если не считать превращенных в ошметки шин, машина была в идеальном состоянии. Блеск и красота, собранная отечественным производителем под чутким руководством японских мастеров… Совсем недавно шины обожрали. Еще неделю назад «саха» здесь не было.
– Разбомбить бы этот рассадник, – сказал Тягач. – А потом сверху напалмом.
– Нельзя, – сказал Живодер. – Мало ли, что там внутри… Памятник культуры.
– Ну да, а то как же… Памятник культуры… Стены древнего кремля… Интеллигенты долбаные, чтоб их всех голубыми елями…
Стас стоял в стороне, засунув руки в карманы и привалившись спиной к микроавтобусу.
Первые числа марта принесли оттепель, но теперь опять ударил морозец. Брусчатка подернулась ледовыми корочками, и сугробы по краям площади все держались. Первый натиск весны выдержали, а людских рук и подавно не боятся. Их тут уж который год не убирают.
Где-то далеко басисто грохотал тяжелый вертолет. Патруль на бреющем полете. Очковтирательство, да и только. Стрелять ракетами в городе запрещено, а высаживать солдат здесь никто не будет…
Плащ не согревал. Стас хохлился, старался не обращать внимание на треп Живодера и его сподручных. Ребята они не такие тупые, какими кажутся. Это все нервы. Такое уж место. Даже эти, не самого робкого десятка, чувствуют себя не в своей тарелке – здесь.
Вертолет ушел. В его затихающем грохоте возник другой звук – глухой рокот машин. Здесь, в самом центре старого города, совсем рядом с Красной площадью, машины обычно не ездили. Тут и люди-то не живут. В гулкой тишине заброшенных бетонных коробок звук разносился далеко.
– Едут! – оживился Тягач.
Он хлопнул по стеклу первого джипа – всего в кавалькаде Живодера было два джипа и один микроавтобус – и замахал рукой, словно взбивал что-то невидимое.
Захлопали дверцы, из обоих джипов полезли ребята. Все в строгих черных костюмах и аккуратных модных пальтишках – но с такими лицами, что даже малыша их приличный вид не обманет.
Живодер подошел к Стасу.
– А если это солдатня, Крысолов? Откроем огонь, так эти же, – Живодер кивнул в сторону Кремля и «саха», с объеденными подчистую шинами, – рванут на нас… Что делать?
– Это не военные, – сказал Стас. – Военные сюда уже полгода только на танках.
Да и до этого они сюда особенно не ездили. Хорошо, если останки «саха» вытянут тягачом или подцепят вертолетом в ближайшую неделю.