Очередная проковка. Хорошо идет! Тысяча двести слоев уже формируют узор. Н-да… Сразу видно, из какого мусора инструмент клепаю – рисунок, хоть ещё трудно его разглядеть, указывает: цепь от какой-то колесной техники. В ход пошли так же подшипники и прочая дрянь, наименее изъеденная ржавчиной.
Совсем остыла железка. В печь! Дрянную, собранную буквально из всего, что на бережке валяется. На скорую руку, считай, на коленке.
Пусть железка греется, много ей не надо.
- Мага! – кричу я диэльфу. – Подкинь угольку, а?
- Сча, мужик! – отозвался парень.
Вошел он в мою недо-кузницу, закинул горючего во вроде-печь. Здоровый… В плечах широкий, сам приземистый, мускулатура на пике своих возможностей! Но пугает иногда его образ: кожа темно-фиолетовая, ухи тройные “бубенцами”, челюсть крупная; пышные усы с трудом прячут концы загнутых клыков. Ещё в бандане своей, а у жилета рукавов нет – крепкие руки, порою кажется, придушить меня захотят.
- Ну, значит? Чего там? – интересуется парень. – Я уже дюжину рукоятей вырезал!
- Сегодня один ножик только… Запарился, - я вытащил клинок и вернулся к проковке. – Чего там с Бейлин? Не ходил смотреть?
- Всё со своим корытом мается. Венро, ты вот взаправду? Будете, значит, в гонках ездить? – Магог расселся на скамье, хлебнул крепкого из кружки и продолжил попытки перекричать удары молоточка. – Она уж вас зарегистрировала, всё по радиосвязи. Страшно так тебя отпускать, да вот ещё и с ней…
Всё не доверяет герцоне. Магог с Бейлин одной нации, но разных подвидов. Унтера, как Мага мой – крестьяне, рабочие, бедняки… Герцоны, как Бейлин – лендлорды, хозяева. Вторые куда ниже ростом, прямо карлики; миловиднее у них рожи.
Всё ж зря ты, братец, про нашу Белку так. Она от сородичей сильно отличается!
- Попробуй доковать и отпуск сделать, как учил? Я с другим изделием хочу закончить.
- Понял, принял!
Достаю шкатулку, красиво вырезал! Покрасить кое-как удалось, хоть в этой глуши ещё сыщи из чего краску развести. Нас с Бейлин изобразил: моя низкорослая альбиноска с крупнокалиберной винтовкой, в своей привычной серой куртенке; да я, рыжий и кудрявый усач в том фраке с катакомб, широкополой треуголке – пират откровенный! Ещё б ногу деревянную и крюк заместо культяпки. Беляш, птиц мой, тут явно лишний… Он вообще куда-то улетел, с две недели его не видел.
Ну-ка, присяду и самогонку достану! Сам разливал, сыскал из чего воспроизвести пойло: засахарившийся тростник, какие-то морские ягоды, мед из песчаного домика жутких насекомых… Вкусно вышло. А то после мульярских настоек на утро потом рыбой и солью из пасти таращит!
Расположился на лавке между наковальней с точилом и тумбой, в коей прячу обломки виларовой сабли. Заготовки клинков висят на цепях, как своеобразная шторка… Из глиняной бутыли в жестяную круженцию полилась отрада о 60 градусах! От одного запаха захмелеть можно и жаль только, что закурить нечего – последняя самокрутка ушла три недели назад. Иногда даже тремор берет, хоть и далеко не факт, что от никотиновой зависимости… Ладно, ещё раз полюбуемся новым изделием и доделаю рукоятку!
«Вы излишне налегаете, милый Командир!» - пронесся в голове строгий голос, имитирующий молодую аристократку, едва я пригубил напиток.