Читать Тритон

Шрифт

Интервал

Тритон, в греческой мифологии морское божество, сын Посейдона и одной из нереид Амфитриты. Тритонами также называются морские миксантропические существа, резвящиеся и дующие в раковины, сопровождая Амфитриту и Посейдона.
Мифы народов мира. Т. 2. С. 526

«Чешуеблещущий тритон…»

Чешуеблещущий тритон,

дитя беспечной Амфитриты,

подкожной оторопью волн

мы с чуждой бездной перевиты.

Там нереид немолчный хор

и муз проворных хороводы

пронизывают до сих пор

двоякую твою природу.

А здесь, на хрупчатом песке,

мои пересыхают жабры.

И жилка вздулась на виске,

еще трепещущая – как бы.

Но, свой треножник волоча

по этим гибельным просторам,

со внутренним слезоточа–

щимся не разминуться морем.

И не перенырнуть никак

его до самой подноготной.

Но, чтобы ожил известняк,

и искры хватит водометной.

19.08.2000

Сарматская ночь

«…А окна выходят в сарматскую ночь…»

…А окна выходят в сарматскую ночь.

Не мстить же теперь неразумным хазарам

за мрак этот здешний, что не превозмочь

и с ног не свалить богатырским ударом;

за этот рассыпчатый хрупчатый наст,

за местное время, застывшее в башне;

за то, что залетный водила обдаст

растоптанной ржавою жижей вчерашней;

за реку, промерзшую с рыбой до дна,

за окаменевшую поступь подошвы,

за гулкую землю глухую: она

не помнит под снегом о собственном прошлом;

за воздух граненый – стаканом стоит,

наполнен прозрачною мглою до края;

за этот дремучий и стрельчатый вид

ветвей, сквозь которые, колко моргая,

татарские звезды раскосо язвят

и, крошевом мелким присыпав дорогу,

слезятся всю ночь по пути в каганат —

но все же тускнеют к утру понемногу.

28.01.2000

«Над нами гроздьями цветут…»

С. Васильеву

Над нами гроздьями цветут

кромешных ангелов соцветья.

И если быть счастливым тут

нельзя – согласен умереть я.

Но даже обморочный рай

прилежной требует сноровки.

И потный мечется трамвай

от остановки к остановке.

Вот наливаются глаза

звезды, клонящей к суесловью,

не выплывающей из-за,

а рушащейся к изголовью.

Ее сосущие лучи

врастают в илистую лужу.

И отражения почти

что выбрались уже наружу.

А ты вошел в нее на треть

так безнадежно и подробно,

что ни за что не умереть —

кромешным ангелам подобно.

Сентябрь 1999

Другие сны

Б. Рыжему

Здесь мелкого сна рубежи

блюдут безуспешно снадобья.

Квартира тиха, ни души.

Лишь в ванной глядят исподлобья

да с бритвой в руке – зеркала,

но лезвие лампочки жжется.

Глядишь – и вот-вот из угла

гость выйдет, по дому пройдется.

Пусть бродит… Подкожную ртуть

уже обезвредить не надо.

И если не стоит заснуть,

то с пачкой табачного яда.

Уменьши ее на одну

двадцатую собственной смерти,

а после – к чугунному дну

иль газовый пробовать вентиль.

А что остается жильцу

один на один с бечевою,

которой – к его-то лицу! —

не сделаться не бельевою?!

04.02.2001

«…и все казалось мне в ночи…»

…и все казалось мне в ночи,

к которой руку не приложишь,

что близко двери и ключи —

и рад бы выйти, да не можешь;

что мог бы душу положить,

не обмотавшись полотенцем…

Но снова надо как-то жить,

еще раз никуда не деться…

Температурить и хандрить,

внушая честные уроки

каким-то отморозкам, быть

приветным, обивать пороги

контор, чтобы семью взаймы

не поимело государство:

квартплата выросла, а мы

поиздержались на лекарство.

Не то что в петлю – и с концом,

но как-то их сводить все гаже.

Еще раз мог бы стать отцом,

на чье вот счастье, кто подскажет?