Время летучих паутин
Роман
Лаптевка – солидный населённый пункт, хоть и не райцентр. Что, конечно, несправедливо. В Лаптевке три тысячи жителей, против трёх с половиной в стольном посёлке района Нагорном. Но упомянутая половина – это в основном чиновничество. Если его перекинуть в Лаптевку, то перевес будет на её стороне. Да кому это нужно? Ведь если определить центром района это, безусловно, достойное село, недовольны будут жители Нагорного. В первую голову те же самые ответственные люди. Не говоря уж о неисчислимых неудобствах и затратах, связанных с узакониванием нового порядка и изготовлением фирменных бланков и печатей. А ведь это народная копеечка! Поэтому пока что в Лаптевке никаких особых производств нет, как нет и повальной занятости.
Николай Ферапонтов в последнее время тоже не имел постоянной работы. Во времена развитого социализма его непременно зачислили бы в презренный отряд тунеядцев: сейчас он чинил автомобили при своей усадьбе. Нечего и говорить, что заработок носил характер нерегулярный и в основном сезонный. Сказывалось обилие конкурентов, в том числе и автосервисов со всем мыслимым и немыслимым оснащением. Выручало то, что автомобилей наплодилось великое множество, а коль скоро новые машины, с конвейера, составляли лишь малую часть автопарка, его приходилось то и дело реанимировать. Кроме того, Никлолай Ферапонтов, инженер-механик по образованию, давно уже заслужил репутацию человека-золотые руки. Как-никак два десятка лет он подвизался на этом поприще да на электродвигателях, иногда отлучаясь ещё на сахалинскую путину. Так или иначе, после развода со своей Анастасией он неукоснительно слал деньги на воспитание двоих сыновей и связи с ними не порывал. Теперь-то парни уже взрослые, но ещё крепко не встали на ноги, и старший Ферапонтов продолжает помогать им. Да. При том что душевный склад у него довольно дрянной, из-за чего и ушла Настя. То есть он невыносимый холерик, холера его забери.
– Настя! – бывало, вопит он утром из спальни, – куда ты дела мои носки?
– Никуда я их не девала, даже и не видела их!
– Как же не видела, если они на виду лежали. А теперь их нет!
Ферапонтов начинал метаться по спальне, чихая под кроватью, заглядывая под Настину подушку и в антресоль на платяном шкафу; тряпки летели во все стороны.
Супруга находила носки в заднем кармане его брюк, где обычно содержался громадный носовой платок. На этот раз он сиротливо висел на перекладине стула, скрытый брошенным поверху пуловером.
– Торопился, – сконфуженно говорил Ферапонтов и вдруг подхватывался бежать, не попив чаю. – Опаздываю! Мужики должны «Соболя» пригнать!
Иногда, поговорив с кем-то по телефону, он кричал прилёгшей после трудов половине:
– Настя! – давай на стол метать будем! Гости!
– Ну так же не делается! – с досадой отвечала Анастасия. – Ну как мы будем встречать гостей – ни причёски, ни макияжа. И чем угощать?
– Ништо!! – жизнерадостно восклицал глава семейства. – Я мигом в магазин! – и убегал.
Нечего и говорить, что отдуваться приходилось главным образом хозяйке. Ферапонтов мог на закате дня сорваться с кем-то на рыбалку и появиться через два дня, не подавая о себе до того никаких сигналов. А до озер разве дозвонишься? Там нет связи. Поэтому, когда он стал ещё во время таких побегов выпивать, и делал это, как и всё, увлечённо, терпение её подошло к концу.