Город Февер Фесте, столица Речной республики. Начало осени 783 года.
Небольшая комната – десяток шагов из края в край. Голые стены древнего, плохо обработанного серого с чёрными вкраплениями камня. Узкое окно-бойница, закрытое плотными ставнями, не пропускающими лучи света. Холодного дневного света приморского Февер Фесте. Бывшей столицы Империи. Сегодня – столицы Речной республики.
Комната предельно аскетично обставлена: простой деревянный стол точно по центру, несколько горящих свечей на нем, столь же непритязательные на вид стулья. В правой от входа стене камин, выталкивающий из огнедышащего нутра жаркую волну воздуха. На каминной полке единственный предмет декора – универсалистский[3] символ веры: косой, размером с локоть мужчины крест[4], ныне ничем не напоминающий скрещённые топор и посох ортодоксов.
И в этой простой и скучной, как монашеская келья, комнате собрались люди весьма непростые. На стульях вокруг стола, накрыв затянутыми в бархат, шелк и атлас задами деревянные сиденья, расположились гранд-нобили Совета Речной республики. Не все, лишь четверо из полусотни, но самые что ни на есть влиятельные из них. Узкий внутренний круг, который определял все движения Совета и направлял их через своих агентов.
Во главе стола сидел мужчина лет пятидесяти. Морщинистый лоб привычно складывал рисунки недовольства и угрюмости. Широко расставленные глаза взирали на мир с усталостью все повидавшего человека, а крючковатый нос нависал над маленьким бледным ртом, словно клюв хищной птицы над жертвой. Он не носил бороды, начисто выбривая дряблую кожу. Звали старика Карл Крузо, барон фон Гериг, и был он восходящей звездой Совета гранд-нобилей Речной республики.
Сидящий по правую руку от него человек был моложе лет на десять, но выглядел гораздо хуже. Его любовь к еде и выпивке явно не была взаимной, жирное тело мужчины стул едва выдерживал, натужно поскрипывая при каждом движении. Лицо, так же без бороды и усов, походило на миску деревенского холодца: горошины-глазки, хрящи-бровки, мясистые кусочки губ и носа, и все это утоплено в обилии студня, трясущегося при каждом движении кожи. Барон Адельмо ди Пеллегрино.
Третий был похож на огородное пугало. Худой, нескладный, весь словно изломанный. Одежда темных тонов висела на нем, как на скелете. Узкое, вытянутое лицо, на котором цвели полные до нелепости губы. Барон Ги де Бран.
И четвертый. Точнее, четвертая. Она. Баронесса Катрин фон Красс, представитель в совете гранд-нобилей от города Оутембри. Если бы ей пришло в голову описать себя, то звучало бы это примерно так: знатная пожилая дама, разменявшая пятый десяток. Не блиставшая красотой в молодости, а уж теперь и подавно. Поседевшие волосы собраны в простую, надо сказать об этом служанке, довольно тугую косу. Тонкий нос, впалые щеки, сморщенные губы. Лицо уставшей от жизни и забот женщины. И яркие, горящие (ее единственное достоинство, о чем женщина прекрасно знала!) черные глаза.
В комнате было еще два человека, стоящих подле стены у двери. Недвижимые и безмолвные, их можно было не заметить сразу, благодаря слабой освещенности. Но не стража, те стояли за дверью. Среднего роста мужчина с бородатым лицом лесного разбойника – Мартин Скорцио, и миловидная брюнетка с фигурой подростка – виконтесса Беатриз де Паола де Сильва. Первый – доверенное лицо Карла Крузо, вторая – ее.