Беглый крестьянин Сашка Кривой ушел за горы Земного пояса в поисках лучшей доли. Но что-то счастья так и не нашел. Подходила к концу осень, запасы взятой с собой еды закончились, людей в этих краях не было, а были только холод, мрак, голод и близкая смерть, неустанно бредущая за ним по пятам. На берегу безвестной речки он упал без сил. Дальше идти было некуда, да и незачем. Немного отдохнув, он достал из-за кушака топор и начал строить дом, благо леса вокруг было вдоволь. Намахавшись за день, провалился в глубокий сон. Морок был настолько силен, что Сашка не сразу понял, что это ему снится. На берегу речки сидел старик с седой бородой и кормил с руки веселых голеньких русалок, плескавшихся у его ног, как будто большие серебристые карпы.
– Плохое место ты выбрал, Александр Никанорыч, – обратился к нему старец. – Гиблое. Не надо тут строить ничего, уходи.
– Не дойти мне уже никуда, дедушко, – Сашка приподнялся на локте, и русалки прыснули, без следа исчезнув в глубине холодной воды.
– Вот не зря твоего прадеда Кривым прозвали, – дед был не доволен ответом, – и ты туда же, ничего толком сделать не можешь. Тебе и так и так жизни не будет.
Он достал две лозы и они, как живые, закрутились у него в руках.
– Видишь, разлом тут земной, трещина. Две земли в одну сходятся. Два мира. Нечего здесь людям делать.
– Не гони меня, дедушко, – взмолился Сашка, – замерзну ведь, и похоронить некому будет.
– Лучшей доли хотел для тебя, парнишка, но, видать, судьба у тебя другая, – вздохнул старик и пропал.
Сашка почувствовал, как ему на лицо опустилось что-то холодное. Он открыл глаза и понял, что это – снег. Его, спящего, заметало первой вьюгой. Парень вскочил и запрыгал на месте, разгоняя кровь, захлопал рукавицами, заухал как филин. В ответ из глубины леса ему тоже кто-то заухал. Сашка притих и потянулся за краденым ружьишком. Патрона оставалось всего два, и Сашка берег их как зеницу ока. Лес неожиданно заскрипел и закачался, как будто на него налетел ветер, но вокруг не было ни дуновения. Тихо. Слишком тихо. Сердце у него зашлось, ладони вспотели, ноги ослабли. Несмотря на холод, из-под шапки на лицо потекли горячие струйки пота, а волосы стали совсем мокрые.
– Господи благослови! – Сашка неистово трижды перекрестился, поплевал через левое плечо и очертил вокруг себя по снегу круг. – Сгинь, нечистая сила!
Из леса раздался смех. А может быть, это филин так ответил ему, Сашка не понял. Вдруг земля вокруг закачалась, разверзлась, и оттуда вверх полетел маленький смерч, закручивая по спирали снежинки вокруг себя. А вслед за ним из-под земли с воем и грохотом хлынул белесый туман, заливая ледяным молоком все вокруг.
– Господи Исусе! – Сашка не на шутку испугался.
Маленький вихрь подлетел к нему и облетел три раза. Казалось, он не смеет перейти очерченного Сашкой круга.
– Матушка Пресвятая Богородица, спаси, сохрани и помилуй меня! – зашептал и закрестился Сашка, отгоняя смерч.
Вихрь, как будто испугавшись, взмыл вверх, закручивая за собой в вышине белый туман. Сашка облегченно выдохнул, найдя верное заветное оружие для борьбы с неведомым врагом, и продолжил наблюдать за уходящим ввысь потоком. Но вдруг движение замедлилось, и туман снежной лавиной понесся прямо на орущего от ужаса Сашку, забивая снегом как будто холодным и влажным тополиным пухом открытый рот, вылупленные глаза, дырки носа, ушные впадины, наполняя собой и навечно остужая пылающие перед смертью внутренности.