Надвигалась ночь. Солнце садилось за горизонт, затянутый полчищем туч, и будто тонуло в адовой топи. Где-то у реки звучали грустные переборы кавакиньо1, в которые вплетались тоскливые ноты беримбау2.
– Ваша светлость, сеньор де Аргуэлло, люди Сан-Ардо никогда не забудут, что вы сделали для них.
– А я, как Иисус, смог допустить это,– капитан устало посмотрел на сидевшего перед ним Лопеса и язвительно улыбнулся.
– Вы крепко самолюбивы,– покачал головой трактирщик и заботливо подлил капитану душистого вина.
– Есть такой грех… – дон надкусил яблоко.
– Как говорится,– Лопес осекся, понимая, что в своей хмельной откровенности идет на краю дозволенного, но под требовательным взором офицера продолжил: – Как говорится в народе: каков корень – такой и плод. Батюшка ваш тоже, точно неприступный бастион… Не случайно же его кличут не только Святым, но и Железным Доном…
Луис усмехнулся: трактирщик был прав, только он, конечно, трусил и оттого не сказал крепче.
– Да… Эти скоты успели много здесь наломать дров,– капитан выпустил в потолок облачко дыма и задумчиво поглядел на мерцающий кончик сигары.
Трактирщик согласно затряс головой, болезненно придерживаясь рукой за изуродованную щеку.
– Это не жизнь, сеньор, а горящая земля под ногами… Но что нам делать, ваша светлость? Разве овца способна спорить с волком?
– Встать! Прежде всего встать с колен и драться, если в дом лезет зверь. Ведь ты здесь не один, Лопес…
Наступило молчание. Трактирщик пару раз вздохнул и с недоверием к тому, что жить можно как-то иначе, по-смотрел из-под бровей на капитана – человека, спасшего жизнь их пуэбло. Он долго и внимательно, точно хотел понять скрытый секрет, разглядывал его руки, лицо, шпагу… Затем шепнул сдавленным голосом:
– Я понимаю вас, сеньор де Аргуэлло, в жизни наступает момент, когда пропадает страх, но…
– Что «но»?
– Зверь зверю рознь… – Лопес перекрестился и потупил глаза.– Простите, ваша светлость, но моя таверна не церковь для исповедей.
– Ну вот что… – дон Луис пристально посмотрел на трактирщика, и того передернуло от горячего взгляда черных, что кофе, глаз.– ОН был здесь?
– Нет, нет,– втягивая голову в плечи, совсем тихо пролепетал Лопес.– Я даже не знаю, о чем вы говорите, сеньор…
– Зачем врешь? Ты разочаровал меня, старик. Я думал, мы как пальцы на одной руке, сжатые в кулак против зла, а ты…
– Прошу вас, дон Луис! – взмолился Лопес.– Не просите от меня так много… Боже мой, за что вы так пытаете меня? И что хотите доказать?
– Только то, что я доказал себе в очередной раз,—Луис грустно усмехнулся и затушил сигару.– У меня нет настоящих союзников и друзей… Ладно, это был всего лишь экзамен для вас всех… И вы его не сдали. Но в следующий раз оценок не будет. Мой эскадрон просто проедет мимо.
– Только не это, только не это, ваша светлость!
Трактирщик мгновенно припал к руке капитана.
– Тогда какого беса вы все молчите?! Я опросил каждого, и каждый словно без языка. Вы должны стать мужчинами, наконец! Женщин из вас, один черт, не получится. Проще всего твердить: ничего не вижу, ничего не слышу, не говорю… Так здесь пропадали люди до прихода бандейры, Анжело? Ты понял меня?