Яркие солнечные лучи пробиваются через ветви ивы, которые та старательно промывает в чистой проточной и очень тёплой воде. Они медленно колышутся, то опускаясь в прозрачные струи, то слегка приподнимаясь над ними, словно лишь затем, чтобы вдохнуть побольше воздуха и снова окунуться обратно. Дышать трудно – воздух раскалён на астраханском солнце. Прогрет так, что деревья, кажется, льнут поближе к воде – труда, где прохладнее. Иначе им просто не выжить.
Но здесь, в тени деревьев, на песке, не успевшем остыть за ночь, не слишком жарко. Приятный прохладный ветерок дует с речного простора. Где-то рядом поют птицы, стрекочут кузнечики. С тихим плеском, устало и лениво, накатывают на берег маленькие волны. Они шуршат, наводя на окрестности сонный морок. Под эти тихие размеренные звуки так хочется спать: закрыть глаза и раствориться с природой.
В этом райском уголке, забравшись на самую дальнюю оконечность острова, разделившего Волгу на два широких рукава, двое. Он и она. Девушка 18 лет и парень, которому недавно исполнилось 20. Забрались в самую глушь, подальше от людских глаз, чтобы никто не смог услышать их сокровенного разговора. Ну, и всего остального не увидеть, что происходит между ними. Влюбленным не нравится, когда за ними наблюдают. Или даже когда лишь бросают на них случайные взгляды. А уж тем более, если любопытные.
Здесь никто не увидит их и не услышит. Южная оконечность острова Городской, что расположился посредине Волги между двумя, восточной и западной, сторонами Астрахани, – издавна пристанище только рыбаков. Но теперь их нет, поскольку они любят приплывать сюда ранним утром, когда ещё не наступила сильная жара, и можно наблюдать, как маковки церквей, расположенных в кремле, начинают расцветать золотыми огнями. Это делает главный астраханский художник – солнце.
В это время, пока прохладно, и над рекой стелется низкий туман, рыбаки сидят на берегу или, отплыв поближе к фарватеру, караулят рыбу в деревянных бударках, – так здесь издавна называют небольшие лодки с высоким носом. Здесь неподалеку есть лодочная станция. Но многие приходят издалека, установив бударку на сооружение с двумя велосипедными колесами. Впрягутся в него и тащат посудину за собой по ночным улицам.
Но теперь никого нет. Рыбаки давно разъехались. Всё тихо вокруг. Только волны и птицы, да ветерок шуршит листьями.
– Тёма… Тёмочка… ну, хороший мой… пусти, – голос Лёли мягкий, ласковый, уговаривающий. Артём не может сладить со своим желанием целовать девушку снова и снова. Он нежно обнял её и, когда не прикасается к её губам своими, глубоко вдыхает аромат, – пахнет луговыми травами и какими-то цветами. А может быть, это духи? Значит, Лёля их взяла специально у старшей сестры, чтобы его порадовать! Значит…
– Тёма… Ну, что ты в самом деле… – голос Лёли становится всё настойчивее и серьёзнее. Она уже устала целоваться, даже голова закружилась и всякие глупости, непозволительные для девушки и комсомолки, в голову полезли. Теперь ей кажется, что пора прекращать, пока не «заигрались». Она уже наслышана от подружек, каково это бывает. Сначала смешки да поцелуйчики, хиханьки да хаханьки, а потом то, что называют «незапланированная беременность».