⇚ На страницу книги

Читать Психоделическая сублимация

Шрифт
Интервал


Этот мир – тоже вымысел.


ВНУТРИ ДЕРЕВА


Я не знаю, как оказался здесь в столь странном, если не сказать больше, положении. Только открыв однажды утром глаза, я вдруг с ужасом обнаружил, что вместо ставшей уже привычной картины в виде со вкусом обставленной просторной спальни из дуба я очутился в диком лесу, в котором запах сырости примешивался ко всему и был не менее устойчив, чем запах заплесневелых грибов, мхов и лишайников. Чувство несказанного удивления, вначале посетившее меня, сменилось чувством безоглядной тоски сразу после того, как я безуспешно попытался сделать несколько шагов. Обреченным взглядом я обвел окружавшее меня пространство. Прямо передо мной находилась небольшая лужайка, уродливо разделенная заваленным прошлогодней листвой и шишками рвом. Сразу за лужайкой плотной стеной выстроились мощные и довольно неприглядные в свете наступающего пасмурного дня многовековые сосны. Сзади до меня донесся шум набегавшего ветра. Я хотел было оглянуться, но тут же почувствовал, что шея моя неподвижна, точно монолит. Окончательно деморализованный, я попытался было расправить плечи, но, к величайшему разочарованию, не испытал ни малейшего облегчения и не услышал ничего, кроме режущего слух похрустывания не то одеревенелых мышц, не то обветшалых и потому малопривлекательных сучьев…

Не знаю, откуда у меня была такая уверенность, но я, откровенно говоря, нисколько не сомневался в том, что еще совсем недавно я был человеком. А как же иначе? Ведь не мог же я, в самом деле, на протяжении всей своей жизни быть деревом? И потом, если бы я действительно с самого начала был деревом, откуда в моем сознании могли появиться столь явные и весьма занимательные картины из, как мне казалось, моей прошлой человеческой жизни? Ведь если бы я действительно был не чем иным, как только деревом, навряд ли бы я имел хотя бы малейшее представление о том, как устроен человеческий организм, как выглядят современные квартиры, в которых живут мои многочисленные сограждане, и, самое главное, едва ли сумел подумать обо всем этом… ведь если бы я был деревом, то маловероятно, что вообще умел бы рассуждать!

Но я думал, думал об окружавшей меня действительности, о долгих прожитых будто в сильно затянувшемся и запутанном сне годах моего человеческого существования. Я ясно мог представить себе огромную пятикомнатную квартиру, находящуюся где-то на самом высоком этаже современного небоскреба, расположенного в центре огромного современного города, по-видимому, очень высокоразвитой страны. Из окон открывался великолепный вид на построенный из стекла и бетона квартал, подкрашиваемый в вечерние часы акварельно-изящным багрянцем заходящего солнца. Я помнил замысловатое покрытие стен в каждой из комнат, помнил, где когда-то повесил приобретенную на аукционе картину с изображением белого слона, выполненного из нетривиального нагромождения разнообразных геометрических фигур: от конусов-бивней до отрезка-хвоста.

Конечно же, я помнил свою очаровательную… Странно, я очень хорошо помнил свою очаровательную белокурую и длинноногую подружку, но не помнил ее имени! Неважно, ведь она на самом деле была у меня. Мы часто подолгу сидели на огромной тахте, смотрели какие-то бесконечные телепрограммы, пили… пили приятные напитки, после которых сначала очень хотелось заниматься любовью, а потом спать… потом опять заниматься любовью и опять спать – и так до утра, пока не приходила ни с чем не сравнимая истома, троекратно – да чего уж там мелочиться! – стократно усиленная запахом кофе, который приносила мне в постель моя незабываемая… моя незабываемая, по-видимому, Элен.