Читать Первородный сон

Молодой аристократ Вельсиолл тяготился предначертанной судьбой. Он последний из своего народа, кто родился архонтом – эльтасмирием бирюзовой крови.

Умения видеть чужие воспоминания, излечивать тела и успокаивать море не приносили ему радости. Он желал живого общения. Но высокоразвитая раса эльтасмириев избрала путь добровольной изоляции, отгородившись от Младших народов стеной высокомерия и отчуждённости. И молодому, по меркам «неувядающих телом» – как называли их смертные, эльтасмирию оставалось лишь мечтать о переменах.

Однажды у берегов Эльтасмирийских владений потерпел бедствие корабль кхатазов – когда-то дружественного эльтасмириям народа из расы людей. Выживший капитан сообщил правящему Совету Дома Весеннего Шторма, что кхатазские лорды просят эльтасмириев вмешаться в назревающую междоусобицу на далёком острове Рокушима.

Все архонты Совета высказались против вмешательства. За исключением Вельсиолла. С большим трудом он добился права выступить послом на чужой земле. С оговорками и условиями Совет дал ему это право.

Через месяц живой эльтасмирийский корабль по имени Минта’эдвен-Эарини вошёл в воды провинции Року Кхатазской империи.

Архонт Вельсиолл проснулся с первым пением духов иллор-киа. Он открыл глаза и миниатюрные создания, населявшие живой корабль Минта’эдвен-Эарини, осветили каюту архонта мягким лунным светом. Вельсиолл лежал на кровати, бывшей когда-то глубоководной двустворчатой раковиной. Гигантская тридакна, столетиями выращивала в себе огромную жемчужину и, в нужный час, была извлечена со дна моря ныряльщиками Дома Весеннего Шторма. Ажурные створки, способные вместить в себя нескольких человек, теперь служили роскошной кроватью в каюте архонта. Роль мягкого ложа выполняла воздушная перина, коей позавидовал бы любой правитель Западного Биртронга – самого большого континента мира Биртронг. Жемчужина же была подарена Домом Весеннего Шторма великому городу Минлорт в честь проведения Ритуала Моря и ныне украшала Лазурный чертог – один из трёх Великих Чертогов народа эльтасмириев.

За ночь корабль покинул границы глубоководного жёлоба и теперь приближался к цели – мелководью острова Рокушима, принадлежавшего Кхатазской империи. Архонт узнал это из радостных трелей иллор-киа, возвещавших скорый конец многодневного путешествия в открытом море.

Радовался и Вельсиолл. Совсем молодой по меркам эльтасмириев, он впервые оказался так далеко от дома и теперь чувствовал волнение, вступая во взрослую жизнь. Вельсиолл поднялся с кровати, побуждая духов засиять солнечным светом. На полу, отражая свечение иллор-киа, заблестели доспехи и оружие. Лёгкая кираса, наручи, сапоги и перчатки – всё выглядело произведениями искусства. Посеребрённые и покрытые витиеватыми узорами, они, тем не менее, являлись боевыми изделиями. Ещё с вечера архонт разложил их в каюте, чтобы до рассвета появиться на верхней палубе Минта’эдвен-Эарини в обличии достойном своего статуса.

Вельсиолл подошёл к напольному зеркалу, совпадавшему с ним по росту, и вгляделся в собственное отражение. Он был достаточно высок для представителя своей расы. Красивое лицо архонта, словно изящная маска, лежащая на дне мутного речного потока, пребывало вне присущего всякому разумному существу противоборства наслаждения и страдания. Голубые глаза выражали спокойствие и некую отстранённость, никак не выдавая внутреннее волнение. Золотистые волосы волнами ниспадали на плечи и маленькие иллор-киа вились вокруг них в воздушном танце. В преддверии тяжёлого дня архонт позволил улыбнуться самому себе, готовясь покинуть каюту. Однако улыбка исчезла с лица Вельсиолла, когда он услышал шаги капитана, намеренно громко приближавшегося к резной двери его каюты. Он успел ещё раз взглянуть на себя в зеркало прежде, чем иллор-киа испуганно погасли. Сквозь перегородки корабля они почувствовали плохое настроение капитана и метнулись к двери, чтобы успокоить его тёплым лампадным сиянием.