Она мечтала ему изменять.
Налево-направо крутить романы.
С роз лепестки обрывать и швырять
В глубокую пенную белую ванну.
И чтоб обязательно без белья,
На каблуках и в короткой юбке,
Чтоб с придыханием: «Я – твоя», —
Ему говорить, надувая губки.
Вернее, накрашенный красный рот,
Чуть приоткрытый, развратно влажный.
Но получалось наоборот…
И в муравейнике многоэтажном
Ждала его вечером у окна,
Гоняя по сердцу скребущих кошек.
Себя убеждая: «Зато не одна,
А он перебесится. Он хороший»
Не ревновала, просто ждала,
Верность зачем-то ему хранила.
И за те годы, что с ним жила
Так ни разу не изменила.
Дура? Святая? Решила жить
В коже лягушки. Но вот, что важно:
С каждой такое могло бы быть.
Но мы-то знаем: было не с каждой!