По экранам локаторов металось гравитационное эхо чудовищной силы. Впечатление было такое, что вокруг "Лиловой Звезды" черт знает кто бессмысленно и бессистемно палит в божий свет как в копеечку изо всех мыслимых оружейных систем.
– Во что это мы влипли? – нервно выкрикнул Фетмен в спину пилота, однако у человека, занимавшего пилотское кресло, даже спина выражала полную и совершенную растерянность.
Шип трясло и швыряло так, будто он умудрился затесаться в самую середину свары между парой весьма нехилых эскадр. Ни одно силовое поле вокруг судна не было постоянным, даже гравитационное при всей своей инерционности скакало и дергалось как припадочное. Поля сталкивались друг с другом, предсказать результаты их взаимодействия не смог бы, наверное, сам господь бог. То тут, то там возникали энергетические всплески, от встречи с которыми не поздоровилось бы и дредноуту. Показания на экранах инфоров сменяли друг друга со скоростью, начисто исключавшей их фиксацию нормальным человеческим мозгом, не говоря уж об осмыслении. Компьютер соглашался работать только на степени загрубения показаний, при которой от его работы уже не было никакого проку, так что с управлением кораблем не справились бы, кажется, даже лучшие пространщики Корпуса. В пилотском же кресле находился командор-санатор, который и был, прежде всего, санатором, и лишь "во-вторых" командором.
Прямо по курсу корабля возник чудовищный гравитационный пузырь. На счастье, он схлопнулся раньше, чем "Лиловая Звезда" вляпалась в сферу его притяжения, но и вторичные гармоники взрыва шарахнули по кораблю с устрашающей силой. Антиграв шипа изнемогал от напряжения, и все равно треск шпангоутов корпуса просто заглушил все прочие звуки в рубке – так бывает, когда корабль в горячке боя на полной скорости напарывается на серию гравитационных линз, выпущенных по нему в упор из скорострельной гравипушки. Экраны инфоров "Звезды" на мгновение вообще ослепли, а компьютер завизжал, будто крыса в нежных объятиях скрыпла. По корпусу корабля прокатилась серия чудовищных ударов, как будто некий титан прошелся кувалдой по всем составляющим его трансблокам от носовой рубки до кормовых дюз, причем самый страшный удар пришелся как раз на сегмент рубки. Все вокруг ходило ходуном. Сверху сыпалась какая-то труха и мусор – это на космическом-то корабле санации! – и, вдобавок ко всему, окончательно вырубилось освещение. Эни невольно взвизгнула, но оба ее гвардейца и в этот раз вполне, так сказать, соответствовали. Они немедленно придвинулись к ней вплотную, и каждый со своей стороны успокаивающе положил ей руку на плечо.
Никто еще не сумел оправиться от ужаса, как лейтенант-биопша, на мгновенье исчезнув, все с той же своей стремительной грацией элефанта уже ворвалась обратно в рубку, волоча за шиворот заключенную. В мгновение ока биопша вышвырнула из пилотского кресла бедолагу командор-санатора, плюхнула на его место оконтакторенную сучку и, наложивши ей на затылок свою огромную лапищу, без лишних слов пихнула лицом в экран. И снова, уже в который раз, Фетмен мысленно, причем не без счастливого злорадства, благодарил своих заклятых друзей – сексуально озабоченного придурка Старкоффа и ехидного пакостника Ховрина, только из-за подначек которых ему и пришла в голову мысль назло сделать лейтенант-биопшу вообще начальником своей личной охраны. Ну, где теперь эти половые гиганты, и где он, Дик Фетмен?